Все засмеялись, а учитель спросил:
— Ну, а у кого не совпал ни один ответ?
— У меня. — Лиза робко подняла руку. — Все совсем по-другому.
Она протянула ему свой листок, на котором было написано: «Лермонтов, глаз, авокадо».
— Как тебя зовут? — спросил Михаил Юрьевич.
— Лиза, — ответила она и покраснела. — Лиза Кукушкина.
— Лиза, ты молодец, — сказал учитель и прочитал вслух ее ответы. — Только скажи на милость, почему — авокадо?
— Не знаю. — Лиза улыбнулась и пожала плечами. — Может быть, потому, что я его никогда не пробовала, или потому, что слово красивое…
Неожиданно зазвенел звонок, но никто не торопился вскакивать и убегать.
— Увидимся завтра, — сказал Михаил Юрьевич, улыбаясь. Вблизи было заметно, что у него мелкие веснушки, рассыпанные почти по всему лицу. — Ну как? — спросил он, подходя к своим однокурсницам.
— Здорово, — сказала Маргарита Николаевна, которая для него была, конечно же, Ритой. — Если на твоих уроках дети смеются — это самое главное.
— Поздравляю, — кокетливо проговорила Лилия Анатольевна, она же Лиля. — Сегодня ты принял боевое крещение.
— Что это с тобой? — подозрительно спросила Туся, когда они с Лизой вышли из класса. — По-моему, ты переутомилась, отвечая на эти дурацкие вопросы. Я, между прочим, хотела написать «Некрасов», но мне его стихи не нравятся. А Пушкин — он и в Африке Пушкин.
Туся на секунду замолчала, осознавая глубину этого афоризма, но потом продолжила:
— И еще я хотела написать «губы», но потом подумала, что это слишком эротично, еще смеяться будут. А фрукт Я хотела написать «апельсин», но как-то само собой написалось «яблоко».
Лиза не слушала подругу. Она стояла, бледная и растерянная, и смотрела перед собой так, как будто увидела привидение.
— Эй, да что с тобой? — снова спросила Туся. Вообще-то она могла говорить и без поддержки собеседника, но что-то уж слишком долго Лиза молчала.
— Туся, — наконец проговорила она. — Это он. Понимаешь, он.
Конечно, Туся ничего не понимала. А тут еще Лиза начала улыбаться той нехорошей улыбкой, которую Туся уже видела в больнице для умалишенных.
— Кто он? — спросила она. — О чем ты?
— Это он, — как заколдованная, повторяла Лиза. — Тот, кто мне снился.
— Ты хочешь сказать, что Михаил Юрьевич и твой ночной кошмар — одно и то же?
Лиза кивнула. Идиотская и счастливая улыбка не сходила с ее лица.
— Разве это не чудо? — спросила она, от волнения сжимая руки. — Он приснился мне этой ночью, и вот — я его вижу наяву!
— А ты уверена, что видела именно его? — осторожно спросила Туся. — Может, тебе показалось? Ну, знаешь, так бывает: снится что-то расплывчатое, а потом подгоняешь действительность под этот сон…
— Может, так и бывает, но только не у меня, твердо сказала Лиза. — Этой ночью я видела именно его. И никто не разубедит меня, даже ты.
— А я и не собираюсь тебя разубеждать, — сказала Туся, пожимая плечами. — Просто не хочу, чтобы у тебя было одним разочарованием больше. К тому же Михаил Юрьевич — наш учитель, ты об этом не забыла?
— Нет, — покачала головой Лиза. — Не забыла. Но меня это не волнует.
— Надеюсь, ты не собираешься в него влюбиться?
— А что? — спросила Лиза.
— Это было бы глупо, — сказала Туся.
— А с каких это пор ты стала такой правильной?
— С тех пор, как рассталась с Германом… — На лицо Туси набежала тень. — Хотя, впрочем, поступай как знаешь…
Они больше не говорили ни о новом учителе, ни о Германе. Туся понимала, что бессмысленно уговаривать не влюбляться того, кто уже влюблен. Это все равно что просить заболевшего человека: «Не болей, ну, пожалуйста, перестань…»
2
Миша влюбился с первого взгляда. Еще на первом курсе, в сентябре, как только начались лекции.
— Ты уже с ней познакомилась? — спросил он Риту, с которой раньше учился в одном классе. — Как ее зовут?
Рита недовольно посмотрела на него и укоризненно покачала головой.
— Еще учеба не началась, а ты уже втюрился! — сказала она. — Ее зовут Лилия.
Рита с Мишей были друзьями еще со школы, и она всегда была поверенной в его любовных делах. А влюблялся Миша часто, даже в Риту он когда-то был влюблен, но они вовремя решили, что лучше им оставаться друзьями.
— Дружба — это нечто гораздо более прочное, чем любовь, — сказала тогда Рита. — А ты мне очень дорог, и я не хочу тебя потерять.
— И не потеряешь,. — сказал Миша, притягивая ее к себе.
— Обязательно потеряю, если мы не остановимся. — И она отстранилась от него. — Потом еще благодарен мне будешь…
И теперь Миша благодарил ее от всей души за то, что она всегда была рядом. В это было трудно поверить, но они действительно были друзьями, каких мало.
— Лилия? — переспросил Миша. — Как цветок? Очень красивое имя.
— А по-моему, довольно безвкусное, — заметила Рита. Ей было слегка неприятно, что Миша говорит с таким восторгом о ком-то другом. Но только слегка. — Я слышала, как другие называют ее Лиля.
— Лиля, — задумчиво проговорил Миша. — Она очень красивая.
— Да, — согласилась Рита. — Ничего.
Было заметно, что Лиля одевается лучше многих своих однокурсниц, и это выгодно отличало ее от других. Она стриглась в салонах, красилась французской косметикой, и от нее всегда пахло дорогими духами.
— Кстати, она профессорская дочка, — предупредила Рита, — так что ты губы особенно не раскатывай.
Но Миша и знать не хотел о том, кто родители Лили. Для него было не важно — плотники они или академики.
— Сегодня в общежитии будет вечеринка, — донеслись до него слова Риты. — Будут первокурсники с разных факультетов. Мы с тобой тоже можем пойти.
— А она там будет?
— Ты, как всегда, тактичен, — заметила Рита. — Впрочем, я, как твоя боевая подруга, совсем не обижаюсь. Наверное, будет. Почему ей не быть? Видишь, какая нарядная.
Миша оглянулся и глазами отыскал Лилю. На ней была белая кружевная блузка, сквозь которую просвечивали загорелые руки, и черная широкая юбка почти до земли. Лиля перехватила его взгляд и слегка кивнула.
«Или это только мне показалось? — подумал Миша, быстро отворачиваясь. — Хотя нет — она кивнула и улыбнулась одними уголками губ. Это точно».
На вечеринке было много народа — в основном девушки. Они готовили бутерброды и собирали стаканы со всего общежития, чтобы всем хватило. Потом все стеклись в одну комнату, уселись кто на кроватях, кто на принесенных стульях, и праздник начался. После первого же тоста откуда-то появилась гитара, ею быстро загалдел пятикурсник Кудрявцев завсегдатай таких вечеринок, и начались песни.
— Где же она? — шепотом спрашивал Миша у Риты. — Как же так?
— Опаздывает, — отмахивалась от него Рита. Ей нравилось, как поет Кудрявцев, и хотелось, чтобы Миша не мешал слушать. — Красивые всегда опаздывают.
— Это почему еще? — не отставал тот.
— Да потому что прихорашиваются, — сказала Рита. — Это нам, страшилам, собраться — только подпоясаться, а у них…
Но договорить ей так и не удалось, потому что дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась Лиля.
Вся она дышала