Отлично растёт борода. Ну просто волшебно я бы сказала. Как на дрожжах. Местами тоже усыпанная кудряшками. Отросшая, такая же ухоженная, как и тело хозяина, борода занимала одну треть лица, скрывая подбородок и часть пухлых губ.
Заметный, но не сильно выступающий нос, с узкой спинкой. Хорошо выраженные, я бы даже сказала, костистые скулы, обтянутые светлой кожей. Мужчина обладал светлой кожей. И если бы не эти зелёные глазищи, можно было бы отнести его к «голубым кровям».
Сухое лицо, представительное телосложение, грубый акцент ассоциировались с природной жестокостью. Меня распирало от того, что я не могла определить для себя, — красив он или нет.
Ему бы дубинку в руки и в бой за Отчизну! А не протирать штаны в кожаном кресле… И откуда он такой взялся?
— Отсюда, неподалеку, из вашего соседнего здания, — ответила я, задавшись таким же вопросом, — я работала на вас, ещё час назад…
— Насмотрелась? Не понравился? — брезгливо фыркнул Абрамов, скривив губы.
— Думаю, у нас взаимно, — стушевалась я, не ожидая такого вопроса. Это и понятно, ведь я молча пялилась на него больше трёх минут.
— Всё интереснее и интереснее… Хорошо раз так, продолжай, что ещё тебе передавал мой отец? — как-то хрипловато спросил Виктор. Как здорово. В окно я кажется уже не полечу.
— Отчего же передавал… он разговаривает со мной и сейчас. — В его глазах горел неподдельный огонёк любопытства. И злобные щёлки превратились в зелёные озера. Я была уверена, что этот день мужчина будет помнить очень долго.
— Цветы, — заявила я.
— Что цветы? — опешил он.
— Здесь много цветов: фикусы, антуриумы, папоротники, хамедореи. Это ваши цветы. Это ваша тайная страсть и об этом знают единицы, и тем повезло остаться в живых…
Мужчина опять заметно напрягся. Чего-чего, а расслабляться я ему не давала. И на моём лице заиграла довольная ухмылка. Я испытывала восторг от самой себя.
— Одобряю, — подняла ладошки кверху, будто сдаваясь. Хотя, если честно, я больше издевалась. — Я тоже люблю растения. Вы же чувствуете, как они успокаивают и заряжают энергией. Это та малость, что помогает вам оставаться на плаву. Они тоже любят, растения не умеют не любить. Как вы… Вы не умеете любить искренне… и от этого несчастны и заставляете переживать ваших предков, и в первую очередь вашего отца.
ГЛАВА 4. Время не лечит
— Он печален. Он боится за вас. Он не хочет, чтобы вы повторили его судьбу… Отец не желает, чтобы вы очерствели, как он когда-то. И погрязли во лжи и разврате… Предок просит не повторять его ошибок! Отчего-то он не хочет до конца, откровенно рассказать, что с вами не так, но я-то чувствую это… чувствую что-то в вас, но не могу понять. К сожалению, не могу знать все. Картины! — продолжала я, пройдя мимо замершего мужчины, смотрящего мимо меня, куда-то в пустоту.
Казалось, что мужчина с необычной внешностью и позабыл о моём существовании. Его волновали лишь слова, поднявшие в его нутре страшную бурю, ведь я говорила истинную правду. Правду, от которой бегут не оборачиваясь, запирая двери на большие замки. Правду, которая уже поросла мхом, и начала стираться из памяти. А я сковырнула поджившую рану.
— Что картины? — на мгновение очнулся он из небытия.
— Картины. Здесь много картин! И они тоже ваши! Это вы их рисуете, но выдаете за руку другого художника. А зря… Не понимаю зачем, они прекрасны. Эта картина очень нравится вашему отцу, — благоговейно произнесла я, остановившись напротив большого холста, который изображал спокойное закатное море. Море, бурлящее в его жилах. — Вы, как и ваш отец, любите море! Но отчего? Оно так далеко от нас…
Сказав это, я и не подозревала насколько опять была близка к правде.
— Почему вы прячетесь от мира? Вы чего-то боитесь?
— Всё! Хватит! — что есть мочи заорал мужчина так, что затряслись картины на стенах. — Хватит, нести всякую чушь! Здесь нет детской обуви, я ненавижу рисовать, и я ненавижу цветы! — громче распалялся он, подлетев к одному из окон и рывком сгребая цветочные горшки, которые с грохотом полетели на пол. — Мой отец не может переживать за меня, так как его нет в живых уже два года! Пошла отсюда вон, шарлатанка! И не смей больше попадаться на мои глаза! Слышишь?! — подлетел он ко мне, обдавая горячим дыханием. — А то прибью, как муху!
Его гнев был реально страшен. Посеревшее лицо. Злость, выплёскивающаяся из зелёных глаз.
Я так испугалась, что поразилась своей реакции, ведь именно чем-то подобным я и думала, что закончится эта встреча. Встречи с иными для меня всегда заканчивались плачевно, оттого я не любила их появления… но отказать не могла, не имела права.
— Не ходите на встречу с Войцеховским. — Помедлила. Выдохнула. Заглянула в жуткие глазищи. — Да, и я знаю, что ваш отец умер ровно два года и одиннадцать дней назад. Своими тревогами и проблемами вы притягиваете мертвецов… Они переживают за свой род, — напоследок отважилась пролепетать я, пересохшим от волнения голосом.
В последний раз подняв глаза на раскрасневшегося от ярости мужчину и быстро переведя обиженный взгляд на потемневший фантом отца… стоявшего за спиной сына, я ловко выпрыгнула в тоже же окно, попав в уже пустую приемную. И глубоко выдохнув, помчалась отсюда прочь!
Я выполнила свою задачу. Я исполнила просьбу потустороннего гостя, кляня сейчас весь свет и свою способность видеть, то что не видят другие!
Почему судьба оставила меня в этом мире, унеся в другой мир мою любовь? Для чего? Для каких таких целей, которых я никак не могла понять.
Пулей вылетела из прохлады огромного офисного здания и прямиком под палящими солнечными лучами побежала в сторону автобусной остановки, к которой (слава небесам!) как раз подъезжала моя маршрутка.
Начало июня выдалось аномально жарким, превращая пересохшую землю в пыль. Я оплатила билет и забилась в дальний угол пустого салона, тут же почувствовав леденящий холод.
«Привет, — сказал он, появившись на соседнем сидении. — Успокойся, ты всё сделала правильно».
«Правильно… — проворчала я про себя, взглянув на любимого мужчину, возникшего рядом. — Я устала от того, что выше меня».
«Знаю, но потерпи, родная, всё наладится, вот увидишь» — произнес он, обняв меня стекловидными руками… отчего по коже забегали мурашки. Именно ОН был тем самым исключением из правил. Тем, с кем я контактировала очень близко.
«Работу потеряла, хотя… не очень-то она мне и нравилась, если честно, — чуть улыбнулась я, начиная приходить в себя. — Значит мы опять бездельники».
«Никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Доберёмся до дома, позвонишь коллеге и