Читать «Relics. Раннее и неизданное (Сборник)»

«Я вывожу страниц своих войска…»

В. Маяковский

Петр Пустота

4 мая 1912 года к колдуну Игнату пришел в гости протоиерей Арсеникум. Пока Игнат хлопотал с самоваром и доставал пряники, гость сморкался у вешалки, долго снимал калоши, крестился и вздыхал. Потом он сел на краешек табурета, достал из-под рясы папку красного картона, раскрыл и развязно сказал Игнату:

— Глянь-ка, чего я понаписал!

— Интересно, — сказал Игнат, беря первый лист, — вслух читать?

— Что ты! — испуганно зашипел протоиерей. — Про себя!

Игнат стал читать:

…

«Люди! — сказал св. Феоктист, потрясая узловатым посохом. — Христос явился мне, истинно так. Он велел пойти к вам и извиниться. Ничего не вышло».

— Ха-ха-ха! — засмеялся Игнат, а сам подумал: «Неспроста это». Но виду не подал.

— А есть еще? — спросил он вместо этого.

— Ага!

Протоиерей дал Игнату новый листок и тот прочел:

…

«Куда бы я ни пошел, — подумал Михаил Иваныч, с удивлением садясь на диван, — везде обязательно оказывается хоть один сумасшедший. Но вот, наконец, я в одиночестве…»

«Да и потом, — продолжал Михаил Иваныч, с удивлением поворачиваясь к окну, — где бы я ни оказался, везде обязательно присутствовал хоть один мертвец. Но вот я один, слава богу…»

«Настало время, — сказал себе Михаил Иваныч, с удивлением открывая ставень, — подумать о главном…»

«Нет, точно, неспроста это», — решил Игнат, но виду опять не подал и вместо этого сказал:

— Интересно. Только не очень понятна главная мысль.

— Очень просто, — ответил протоиерей, нахально подмигивая, — дело в том, что смерти предшествует короткое помешательство. Ведь идея смерти непереносима.

«Нет, — подумал Игнат, — что-то он определенно крутит».

— А вот еще, — весело сказал протоиерей, и Игнат прочел:

…

Таракан Жу несгибаемо движется навстречу смерти. Вот лежит яд. Нужно остановиться и повернуть в сторону.

«Успел. Смерть впереди», — отмечает таракан Жу.

Вот льется кипяток. Нужно увернуться и убежать под стол.

«Успел. Смерть впереди», — отмечает таракан Жу.

Вот в небе появляется каблук и, вырастая, несется к земле. Увернуться уже нельзя.

«Смерть», — отмечает таракан Жу.

Игнат поднял голову. Вошли какие-то мужики в овчинах, пряча за спины ржавые большие топоры.

— Дверь отпер… Понятно. То-то я думал — долго ты раздеваешься, — сказал Игнат.

Протоиерей с достоинством расправил бороду.

— Чего вам надо, а? — строго спросил Игнат мужиков.

— Вот, — стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, отвечали мужики, — убить тебя думаем. Всем миром решили. Мир завсегда колдунов убивает.

«Мир, мир… — с грустью подумал Игнат, растворяясь в воздухе, — мир сам давно убит своими собственными колдунами».

— Тьфу ты, — сплюнул протоиерей и перекрестился. — Опять не вышло…

— Так-то разве убьешь, — сказал кто-то из мужиков, сморкаясь в рукав. — Икону надоть.

Как известно, наша Вселенная находится в чайнике некоего Люй Дунбиня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньани. Но вот что интересно: Чаньани уже несколько столетий как нет, Люй Дунбинь уже давно не сидит на тамошнем базаре, и его чайник давным-давно переплавлен или сплющился в лепешку под землей. Этому странному несоответствию — тому, что Вселенная еще существует, а ее вместилище уже погибло — можно, на мой взгляд, предложить только одно разумное объяснение: еще когда Люй Дунбинь дремал за своим прилавком на базаре, в его чайнике шли раскопки развалин бывшей Чаньани, зарастала травой его собственная могила, люди запускали в космос ракеты, выигрывали и проигрывали войны, строили телескопы и танкостроительные…

Стоп… Отсюда и начнем. Чжана Седьмого в детстве звали Красной Звездочкой. А потом он вырос и пошел работать в коммуну.

У крестьянина ведь какая жизнь? Известно какая. Вот и Чжан — приуныл и запил без удержу. Так, что даже потерял счет времени. Напившись с утра, он прятался в пустой рисовый амбар на своем дворе, чтобы не заметил председатель, Фу Юйши, по прозвищу Медный Энгельс. (Так его звали за большую политическую грамотность и физическую силу.) А прятался Чжан потому, что Медный Энгельс часто обвинял пьяных в каких-то непонятных вещах — в конформизме, перерождении — и заставлял их работать бесплатно. Спорить с ним боялись, потому что это он называл контрреволюционным выступлением и саботажем, а контрреволюционных саботажников положено было отправлять в город.

В то утро, как обычно, Чжан и все остальные валялись пьяные по своим амбарам, а Медный Энгельс ездил на ослике по пустынным улицам, ища, кого бы послать на работу. Чжану было совсем худо, он лежал животом на земле, накрыв голову пустым мешком из-под риса. По его лицу ползло несколько муравьев, а один даже заполз в ухо, но Чжан не мог пошевелить рукой, чтобы раздавить их, такое было похмелье. Вдруг издалека — от самого ямыня партии, где был репродуктор, — донеслись радиосигналы точного времени. Семь раз прогудел гонг, и тут…

Не то Чжану примерещилось, не то вправду: к амбару подъехала длинная черная машина. Даже непонятно было, как она прошла в ворота. Из нее вышли два толстых чиновника в темных одеждах, с квадратными ушами и значками в виде красных флажков, а в глубине машины остался еще один, с золотой звездой на груди и с усами, как у креветки. Он обмахивался красной папкой. Первые двое взмахнули рукавами и вошли в амбар. Чжан откинул с головы мешок и, ничего не понимая, уставился на гостей.

Один из них приблизился к Чжану, три раза поцеловал его в губы и сказал:

— Мы прибыли из далекой земли СССР. Наш Сын Хлеба много слышал о ваших талантах и справедливости и вот приглашает вас к себе.

Чжан и не слыхал никогда о такой стране. «Неужто, — подумал он, — Медный Энгельс на меня донос сделал, и это меня за саботаж забирают? Говорят, они при этом любят придуриваться…»

От страха Чжан аж вспотел.

— А вы сами-то кто? — спросил он.

— Мы — референты, — ответили незнакомцы, взяли Чжана за рубаху и штаны, кинули на заднее сиденье и сели по бокам. Чжан попробовал было вырваться, но так получил по ребрам, что сразу покорился. Шофер завел мотор, и машина тронулась.

Странная была поездка. Сначала вроде ехали по знакомой дороге, а потом вдруг свернули в лес и словно нырнули в какую-то яму. Машину тряхнуло, и Чжан зажмурился, а