Так! — Удивительно бодрым голосом он прервал звенящую тишину, невыносимо резавшую барабанные перепонки, встал, натянул мягкий махровый халат и огляделся вокруг.
Спальня озарялась тусклым светом, вдоль двух стен тянулись книжные шкафы и полки, заставленные толстыми томами великих произведений всех времен и народов, открыв любое из которых можно было не спеша побеседовать с лучшими людьми и услышать их лучшие мысли, раз за разом черпая чайной ложечкой из океана векового опыта предшественников и последователей. В дальнем левом углу стоял письменный стол, заваленный стопками все тех же книг, различными бумагами и рукописями, поодаль было приставлено кресло, справа от которого громоздился вещевой шкаф, где всегда царил идеальный порядок: вещи выглажены, сложены на полки или повешены на плечики в соседний отсек. На свободном пространстве стен фертом глядели прекрасно подобранные к интерьеру картины в стиле абстракционизма, а над самой кроватью — главное достояние — детский рисунок на ватмане, заключенный в стеклянную оправу, изображающий отпечатки рук: мама, папа, Аня, Даша, причем самое грозное лицо (или рожица), изображенная на ладошке, была присвоена главе семейства, в этой части рисунка даже краски несколько сгущались и казались иных оттенков.
Он долго стоял, замерев, смотрел на этот рисунок, а мысли тем временем уносили его все дальше от окружающей действительности. Зевнув, он потянулся, распахнул шторы, препятствующие столь рьяно пробивающемуся Светиле, и впустил в комнату утреннее очарование природы. Затем надел позабытые спросонья тапочки, очень напоминавшие элегантные мужские туфли, с полузакрытыми глазами медленно побрел в ванную, где чуть не столкнулся с дочкой, впопыхах убегающей на учебу и на ходу натягивающей пальто.
— Доброе утро, пап!
— Доброе… — Сонным голосом пробормотал он, — Куда ты так летишь?
— Как куда? Па-а-ап, — словно стараясь донести свои слова сквозь непробиваемую стену, проговорила Аня, — ты время видел? Меня уже давно ждут.
— Кто это, интересно, тебя ждет?
— … — порой взгляд и выражение лица бывают красноречивее фраз.
— Ну да, как же я сразу не догадался, что это наш знаменитый ухажер, передавай привет.
— Обязательно! — Радостно поцеловав отца в колючую, еще не бритую щеку, проговорила Аня и унеслась, словно ветер, навстречу новому дню, оставив за собой лишь легкий аромат довольно изысканного парфюма.
Проводив взглядом дочь, он шаркающей походкой отправился в ванную, где витали сладковато-пряные ароматы шампуней и мыла, духота слегка кружила голову, душное тепло окутывало со всех сторон, призывая утомленного путника, забыв об окружающей сумятице, прилечь в объятия Морфия.
Электрический свет слегка резал приоткрытые глаза, с лица и шеи струилась ледяная вода, то и дело стремясь закатиться за шиворот и промочить халат насквозь. Он глубоко вздохнул, издав громкий звук облегчения, затем протянул руку к зубной щетке, выдавил остатки пасты из тюбика и вдруг замер, подобно бронзовой статуе, слепленной впопыхах зазевавшимся зубрилой. Его взор упал на зеркало, мирно висящее прямо над раковиной, казалось, он увидел этого человека впервые, этого человека — по ту сторону посеребренного с тыльной стороны стекла. Не какое-то венецианское сокровище, за которое в свое время французские аристократы продавали целые имения, вовсе нет, скорее обычная гладкая поверхность, предназначенная для отражения, и все же в это неуловимое мгновение он внезапно почувствовал трепет пред этим твореньем рук человеческих, по коже пробежали мурашки, в горле застрял горьковатый комок, а рефлекторные дыхательные движения оборвались, будто кто-то ненароком задел выключатель, и все погрузилось в беспросветную тьму небытия.
Но вот стрелки часов пробежали еще несколько мерных шагов, щедро возвращая ему сознание окружающего и память прошедшего, он слегка усмехнулся своему отражению, которое в ответ дрогнуло морщинками на лбу и в уголках глаз, надо сказать, для своего возраста он выглядел довольно молодо, несмотря на явно проступающие изъяны, наложенные, будто грим на лицо артиста, безжалостно прошедшими годами, что ж, даже на солнце бывают пятна, и эти недостатки не поколебали ни мужественных линий скул, ни правильно очерченного греческого профиля, ни чуть выступающих изящных губ — все в его лице сохранило прежние черты юного мальчишки, статного молодого человека, разве что глаза чуть поблекли. Ах да, глаза… светло-карие глаза с темным отливом округ зрачка, отдавая некоторой грустью, окончательно завершали наш эфемерный образ.
Ванна, кухня, завтрак, состоящий из яичницы и чая, повседневная одежда: весьма элегантный бежевый джемпер, брюки, туфли, одеколон «Фаренгейт», телефон, портфель, ключи, прихожая, накинутая на плечи в соответствии с погодой ветровка, «щелк» замка, лестничная площадка, гудение лифта, спуск… еще несколько ступенек в подъезде, последняя дверь, отделяющая душное, все еще сонное помещение от свежести морозного утра. Вот оно! Один шаг и ты оказываешься в совершенно ином измерении, по ту сторону привычного домашнего очага, вовлеченный в круговорот неизвестности, нескончаемых забот и смятения, запуганный, загнанный зверь, тщетно мнящий себя хозяином жизни, а на деле неспособный в сущности ничего изменить, вечно мы все только портим своей строптивостью.
Обыденный день насквозь пропитывал его уверенностью в следующем шаге, в распорядке дел, обязанностей, задач и целей, однако, какая-то тень беспокойства незаметно, еле дыша, закралась в его невозмутимое сердце и теперь непрерывным потоком разливалась по всему организму, переносимая не то кровью по венам, не то неведомым эфиром в полостях тела. Откуда это странное чувство? Проще всего постараться не обращать внимания на подобное явление, мало ли причин для беспокойства в современном мире: кошка дорогу перебежала — неминуема беда, забыл выключить телевизор — вернешься в сгоревшую квартиру, ведь замыкание неизбежно, а там и искры и пожар… Что еще? Документы! Как же, как же! Случайно выложил паспорт и забыл его дома, значит, сегодня непременно арестуют, ну, попросят предъявить, а у тебя-то его нет! «Пройдемте, гражданин-товарищ, мы обязаны Вас задержать до выяснения личности, уж больно Вы подозрительно выглядите, посмотрите на себя: галстук набекрень, глаза полузакрыты, не порядок…». А вдруг ты забыл телефон? И вот уже начинаешь нервно шарить по всем карманам в поисках чуда электроники и техники, бросает в холодный пот, мурашки бегут по коже, лоб покрывается испариной, ведь связь с миром безвозвратно потеряна, доведенные до безумия мысли путаются, как внезапно дрожащими руками ты натыкаешься на что-то твердое и прямоугольное — он! Жизнь спасена, в темном