Послышался рев двигателя, затарахтела выхлопная труба — водитель завел автомобиль. Мигом очнувшись, затерянный путник, с тоской глядевший на бедное животное, осознал, что, если вдруг груда металлолома, лишь номинально названная маршруткой, тронется с места, ему уже не выбраться из этой вымершей затопленной пустыни. С дикостью в глазах он подбежал к водительской двери и отчаянно заколотил кулаком в окно, в ответ оно заскрежетало и медленно опустилось, через образовавшееся отверстие показалась голова давно небритого мужчины.
— Чего барабанишь? Я не собираюсь здесь торчать. Залазь внутрь или убирайся ко всем чертям! — Он почувствовал его горячее дыхание и хлынувший вместе с паром изо рта запах чеснока, захотелось поскорее отвернуться, но голос водителя звучал так нервно, что подобный поступок показался ему непозволительной роскошью. Тут водитель невыносимо закашлял, даже не прикрыв свой сгнивший рот рукой и еще более хриплым голосом продолжил. — Ну? Долго ты будешь на меня смотреть?
— Простите, понимаете, мы только что сбили породистую собаку, у нее наверняка имеется хозяин, который будет беспокоиться, нельзя ли сперва воспользоваться вашим телефоном и позвонить в службу БИМа? Мой мобильный барахлит.
— Куда позвонить? С ума сошел? Ха, ишь чего захотел!
— Служба БИМ — это высококвалифицированная ветеринарная вызывная служба докторов и фельдшеров, я сам не так давно о ней узнал — по телевизору передавали — записал номер на всякий случай.
— Мне на ваших докторов с высокой колокольни, у меня рабочее время, а время, как известно каждому, — деньги.
Он понял намек, но сделал искренне изумленный вид.
— Разрешите тогда, я попрошу телефон у барышни, сидящей в салоне. — «Надеюсь, здесь есть хоть один вменяемый человек» — подумал он про себя.
— Вот идиот! Да я одного тебя и вез. — Водитель презрительно усмехнулся и сплюнул.
— Как? Я же сам видел…
— Все, надоело мне с тобой попусту разводить дифирамбы, прощай! — Водитель резко нажал на педаль заднего хода и с визгом тронулся с места.
— Откуда здесь можно позвонить? — Все что наш герой успел крикнуть вслед машине, обдавшей его струей воды.
— Телефонный автомат в полумиле к городу! — Это были последние, едва различимые средь эха мотора слова.
Теперь он остался один на один с умирающим животным, его вдруг охватило жуткое чувство опустошенности и беспомощности, но все же ноги сами побрели сквозь лужи в сторону, куда махнул рукой водитель, говоря про телефонный автомат; дождь продолжал свой затяжной карнавал, тихо посмеиваясь над всем происходящим, и только вода в ботинках уныло похлюпывала в такт его мрачным мыслям.
«Хочется спать. В тепле. И горячий кофе. И коньяк. Нет, лучше бальзам. Рижский. Черный. С кофе. Нет, все-таки лучше коньяк, — дорога казалась бесконечно долгой, ведущей в никуда, в какое-то необъятное небытие другого мира, страшного и немощного. Мысли путались, словно мухи в паутине, приклеивались одна к другой и образовывали сплошной густой липкий комок, — А взял ли я проект? Или оставил его на столе… Не помню. Махнуть бы этой зимой в Италию. Начнем со Флоренции, потом Венеция… О чем это я? Что за маразм? Этот человек мог проявить хоть каплю уважения. Идиот. Я или он? Надо было поехать. Ага, вот, кажется, и автомат…»
Открыв стеклянную дверь, он протиснулся в будку и, прилежно набрав записанный в ежедневнике номер, вызвал бригаду, чувство опустошенности не покидало его ни на минуту. После звонка он машинально прислонил больную голову к холодному запотевшему стеклу. Прошло ли пять минут или час, время потеряло всякий смысл, стрелки на ручных часах превратились в волны, а циферблат в иероглифы на прибрежном песке. Дождь кончился и по дороге стелился непроглядный туман. Окончательно отчаявшись, он брел уже без всякой цели в неизвестно направлении вдоль распластанной дороги, мокрый и изнеможенный, не думая ни о чем — беспокойство об опоздании на работу ныне утратило всякую значимость, а остальное в сложившейся ситуации изначально не имело смысла.
Спустя некоторое время, туман прорезался и сквозь него, как жидкая начинка из сдобного теста, проступил свет машинных фар. Автомобиль, оставаясь прежде незамеченным, бесшумно перебирал километры, прокладывая себе путь к спасению. В душе нашего героя блеснул огонек надежды — последняя вспышка падающей звезды. Старенькая машина со странно изогнутым капотом, без боковых зеркал, тащила на крыше огромным мешок необычной формы. Ему даже представилось, что в мешке лежит та самая собака, хотя кто знает, может быть, так оно и было. Делать нечего — нужно ловить. Он протянул руку, и машина со скрежетом остановилась. «Везет мне сегодня на развалюхи, — подумал он, — с другой стороны, конечно, грех жаловаться».
— Не подбросите до метро? — С максимальной вежливостью спросил он мужчину с седой бородой, длинными седыми волосами, собранными в хвост и двумя серьгами в растянутой мочке уха.
— Сколько?
— Триста. — «Жирно, конечно, будет, но лучше заплатить и добраться, наконец, куда-нибудь».
— Залазь! — Грохнул тот басистым голосом. В какой-то момент ему показалось, что губы водителя искривила едва заметная недоброжелательная ухмылка.
Ориентировочно, путь предстоял недолгий, но в салоне автомобиля внезапно вспыхнула невыносимо напряженная атмосфера, которая словно тормозила время, да и водитель явно никуда не спешил.
— Ты бы хотел все изменить, верно? — Неожиданно громко произнес старик.
Он вздрогнул.
— Простите? — Возникла временная, но, казалось, слегка затянувшаяся пауза. — Что Вы имеете в виду?
— То, о чем ты так часто размышляешь, что же еще? — Ухмылка на губах проступила явственнее.
«О Господи! Еще один сумасшедший! Да что же это такое?»
— Порой достаточно мельком взглянуть на человека, чтобы знать о нем гораздо больше, чем тот сам помышляет о себе. — Продолжал старик.
— И что же вы обо мне знаете? — Возможно, ирония была неуместна, но в данной ситуации он не мог ответить иначе.
— Ты не такой, как все, твое предназначение иное. Ты не первый, но и не последний из них.
— Господи! Из кого?
— Все просто. Все гениальное просто и лежит на поверхности, лишь глупцы роют землю, чтобы