Читать «Византиец. Смоленское направление»

Попасть в автомобильную пробку в Севастополе, по пути из центра города в сторону Гагаринского района, не представляет никакой сложности. Это надо иметь невероятную удачу, чтобы без проблем проскочить отрезок от Студенческого городка до улицы Юмашева. Вроде светлейшие головы советской когорты архитекторов корпели над ватманами, тем не менее, дорожное проектирование всегда было слабым местом нашего градостроительства. Вдаваться в причины и размышлять: как было бы, если бы – занятие бесперспективное. Проблема либо решена, либо… а если ещё троллейбус впереди, да ещё что-то случилось с ним – пиши пропало. Остаётся вспоминать бездействие чиновников и ждать, когда водитель в оранжевой безрукавке попадёт с пятого раза штангами на провода. Поверьте, это лучше, чем пытаться объехать «рогатую» машину по встречной полосе. «Закон подлости» предполагает наличие инспектора в таких местах. А нужной визитки с размашистой подписью у меня уже нет. Индульгенцию каждый год покупать надо. Сэкономить решил, теперь – расхлёбываю и пялюсь через лобовое стекло на рекламу. После оранжевого переворота выпивший стопку водки президент, сев за руль служебного авто, разогнал державную автоинспекцию. Дешёвый популизм не прибавил политического авторитета, достойной замены не нашлось, и вскоре всё вернулось на круги своя. Государевы люди с полосатыми палками взялись за свою работу с таким остервенением, словно на борьбу с фашизмом вышли. «Служба, мол», да мы, автолюбители, конечно, всё понимаем. И правила стараемся не нарушать, но каждый раз, когда изо дня в день здесь образуется дорожный затор, вместо «доброй феи» почему-то появляется «демон» с радаром, который только и ждёт нарушения, не пытаясь предотвратить его. Хорошо хоть спешить некуда. Последствия кризиса поставили последнюю точку в моём мелком бизнесе, и я стал обдумывать, как жить дальше. Личная жизнь, с перспективой вновь создать новую ячейку общества, целенаправленно движется к дворцу бракосочетания. Верные друзья, квартира, новая машина – это всё в плюсе. И тут же обратная сторона. У кого в жизни не бывает бед и огорчений? Есть они и у меня. Положительного, конечно, больше, однако роста позитива, блин, совсем не видно. Замер он, как тот шар в бильярдной лузе, который только тронь и закатится, но пока… Колёсико джойстика крутилось под моим пальцем, табло выдавало цифры частот радиоволн, и едва я поймал приятную мелодию, как она закончилась. Ищу дальше, из динамиков заверещал противный голос, сообщающий о том, что при строительстве детской больницы под Киевом не украдено и гривны. На другой волне речь идёт о том же медицинском центре, только сумма воровства превышает шестизначную цифру. Третья выдавала нечто невероятное – ничего и не строилось, всё давно в оффшорах. Поди разберись, что там происходит на самом деле, да и надо ли? Дальше – ещё хуже. Дебаты в прямом эфире на диком суржике. Коммунист-бизнесмен, напрочь забыв о классовой борьбе, рассказывал о смертельной схватке двух кланов, поделивших Украину, где ему, бедненькому, места не нашлось. Оппонентом выступал директор Музея памяти жертв НКВД из Щирец, решивший испробовать депутатского счастья, а диктор, попытавшись встрять, был обруган с двух сторон одновременно почему-то по-русски. Когда-то замечательный писатель советовал не читать перед обедом газет. Думаю, он и сейчас был бы прав. Едва я выключил приёмник, как зазвонил телефон.

Трынь! Трынь! – раздалось из карманчика сумки.

Откинул крышку мобильника, одновременно нажимая паузу на джойстике. Посмотрел на номер, не определён. Точь-в-точь, как позавчера. Неужели ситуация повторяется, когда позвонили из банка, по карточке которого уже неделю был перерасход? Тогда их стряпчий сразу начал грозить вселенских масштабов карами, после чего выслушивать зазубренный текст о возможном повышении процентных ставок желания не возникло. Было б что-то серьёзное, прислали б на бумаге, с уведомлением. А так, потерянное время. Тем не менее, этот бубнёж стал бы хоть каким-то развлечением, так что нажал соединение.

– Борисов слушает.

Так отвечать по телефону меня научил ещё отец, в военном училище это было закреплено, а потом просто выработалось на уровне автоматизма.

– Алло, Алексей Николаевич, это вы? Я Левин. Борис Борисович Левин, адвокат из Москвы.

Вот не люблю я общаться с представителями юриспруденции. Всегда с ними рука об руку какие-нибудь проблемы ходят, о которых стоит только заикнуться, как они к тебе намертво прилипают. Умом понимаю, что институт их нужен, даже необходим, а сердцем – нет. Ибо в мифы о честном судопроизводстве я никогда не верил, а защитник при Фемиде ассоциировался исключительно с потраченными деньгами. Впрочем, бывают и исключения. Голос из динамика показался немного знакомым, приятным, и я успокоился.

– Он самый, слушаю вас, Борис Борисович.

– Алексей Николаевич, я давний друг Коленьки, вашего отца. Мы уже встречались, в Паланге, в конце семидесятых. Вы были совсем ребёнком, в кремовых шортах с белой рубашкой. Не помните?

Хотя детские воспоминания считаются наиболее яркими, и эти шортики гэдээровские с петелькой для пряжки ремня я хорошо помню (два года носил), и город на Балтике со знаменитым хлебом, но встреча с Борисом – хоть убейте – в голове не всплыла.

– Я вот по какому поводу звоню, – продолжал Левин, – умер ваш дядя. По завещанию вы являетесь одним из наследников. Сейчас я нахожусь в Севастополе, на аэродроме Бельбек, только что прилетел. Нам необходимо встретиться, так сказать, уладить некоторые формальности. Вы меня понимаете?

Естественно, я его понимал. Более того, даже весьма заинтересовался. Хоть я и не был тем утопающим, который хватается за любую соломинку, но после краха фирмы любое наследство было очень кстати.

– Понимаю. Где и когда мы встретимся? – Вопрос задал чётко, вспоминая, что адвокаты очень любят конкретность.

– Позвольте я буду называть вас просто по имени… оптимальный для меня вариант у вас в офисе. У вас же остался офис? Хотя, Алёша, где будет удобнее? Мы вполне могли бы встретиться в уютном зале небольшого кафе на набережной.

Я задумался. То, что мне пришлось прервать аренду офиса день назад, знали лишь два человека. Моя персона и арендодатель. Откуда осведомлённость о моих проблемах? Или стал слишком подозрителен, или нервы? Впрочем, конторские телефоны не такой уж и секрет. Наверняка этот Борис Борисович предварительно туда позвонил, да только автоответчик и услышал.

– Ждите в Бельбеке. Я скоро приеду.

«Минут сорок, не меньше», – подумал я.

– Ой, таки огромное спасибо, – куда-то в сторону от трубки, – это не вам, Лёша, буду ждать. Позвоните мне, как прибудете.

Абонент отключился, о чём сообщил непрерывный гудок.

– До встречи, Борис Борисович, – было сказано уже телефону.

Сложив трубку, я стал вспоминать, какой такой дядя мог оставить мне наследство, из-за которого в Севастополь прилетел целый адвокат Левин. Вроде бы наследственными делами заведует нотариус, к чему такие сложности?