Читать «Блокпост»

Как бы ни злился северный ветер, он все равно добрый, потому что дует с чистых земель, еще не тронутый гнилостным дыханием Аномалья. А он серчал, пытаясь разогнуть дугу столетнего дуба с раскидистой кроной больных скрюченных листьев. Кряжистый толстокорый старик с кряхтеньем смеялся над молодым ветром, угрожал ему двумя, самыми крупными своими ветвями. Кривой, разлапистый, он живо напоминал косорога. Обрубленная макушка и отросшая от нее иссушенная болезнью ветвь усиливали сходство с этим исчадием Аномалья.

Ветер не мог справиться с дубом, но легко пригибал к земле кусты барбариса, отчего те походили на прыгучих кенгов, колеблющихся в своем стремлении напасть на жертву. Пень срубленного дерева чем-то напоминал воющего на луну зверопса. Но не меньше меня смущали две подгнившие сосны с коричневой хвоей, скрещенные в форме косого Андреевского креста. Невольно вспоминалась легенда, что когда-то на заре новой эры несколько римских распятий, окропленных кровью невинно казненных, превратились в деревья, а затем разрослись по всему миру. И вот люди должны были молиться, чтобы деревья снова не превратились в распятия и не оросились человеческой кровью…

Видимо, люди плохо молились, и лес превратился в проклятие для них. Зло убивало, убивает и будет убивать дальше. И остановить его невозможно…

В две тысячи двенадцатом году мне было семнадцать лет. Я хорошо помню то время, когда весь мир жил ожиданием конца света. Большинство скептически относилось к древним пророчествам, некоторые верили в них свято, но все же предчувствие грядущей катастрофы нависало над землей огромной тучей. И гроза все-таки грянула. С неба упал метеорит.

Энергия взрыва испарила небольшое озеро, свалила лес в радиусе двух километров, а сколько было пожаров… Но никто не посмел назвать это событие глобальной катастрофой. Тонны пепла не поднялись в воздух, чтобы окутать планету непроницаемой для солнца пеленой, не было разрушительных землетрясений, вызванных ими цунами. Не было даже человеческих жертв, потому что метеорит упал в безлюдное место.

Наэлектризованное ожидание апокалипсиса разрядилось полуистеричным хихиканьем в прессе и вздохом облегчения в обществе. Некоторые религиозные деятели поспешили заверить, что высшие силы дали людям знак. Бог простил человечество, но предупреждение все же послал. Казалось бы, конец света откладывался на неопределенное время. Но, увы, не все было так просто.

Через два года после падения метеорита стал вдруг чахнуть лес вокруг алтайского селения в тридцати километрах от места, где он упал. Выяснилось, что незадолго до этого местные охотники видели в тайге

странное существо. Огромная голова, суженная и заостренная наверху, но утолщенная снизу – со стороны казалось, будто она студенистой массой стекает на желеобразное тело, зеленое, пупырчатое, лишенное половых признаков. Охотники утверждали, что у этого существа перепончатые лапы и драконий хвост, хотя рост у него небольшой, не более метра.

Но очень скоро охотники погибли: их поселок атаковала стая невиданных доселе зверей. Как выяснилось позже, это были обычные волки, массово подвергшиеся необъяснимой мутации. Нападение было жестоким, зверопсы вырезали всех жителей. Но покойники вдруг стали оживать, превращаясь в самых настоящих зомби.

Пораженный заразой лес в тех местах окончательно зачах, все живое, разумное и не совсем, переродилось в иную форму жизни, возможно, внеземного происхождения. В зоне метеоритного поражения образовались гравитационные и термальные аномалии, безопасные для мутантов и смертельные для людей.

Но самое страшное – аномальная зона разрасталась, захватывая все новые и новые территории. Сначала заболевала флора, затем перерождалась фауна, зверопсы нападали на людей, убивая и заражая их мутагенным вирусом, как вскоре выяснилось, действительно внеземной природы. Гравитационные и термальные аномалии усугубляли ситуацию в зоне поражения.

Разумеется, с распространением космической заразы пытались бороться. В зону ввели войска, зараженных особей расстреливали на месте, зверопсов сжигали вместе с лесами, где они водились. Зона поражения получила название Аномалье, от нее огородились колючей проволокой и системой блокпостов. Увы, это лишь затруднило разрастание зоны, но совсем остановить ее не смогло.

Шаг за шагом, год за годом, Аномалье расширяло свои владения. На здоровых землях заболевала флора, затем в лесах появлялись зверопсы. Населенные пункты превращались в осажденные крепости, жителей от нападения мутантов защищали войска, но вскоре вдруг выяснилось, что это вовсе не панацея от бед. На зараженных территориях люди подвергались психофизическому воздействию извне, они теряли рассудок, совершали безумные поступки, что делало их легкой добычей для зверопсов. С ума сходили не только гражданские, но и военные, призванные их защищать, это и разрушало заградительные кордоны.

Со временем для военных ввели специальный тест на психологическую устойчивость. Прошел его и я, выпускник военного института, лейтенант, а теперь капитан Нагаров. Поэтому и направили меня в заградительно-пограничные войска, командовать взводом в мобильно-штурмовом батальоне. Это было давно, семь лет назад. Не счесть операций, в которых мне приходилось участвовать. И с мутантами воевал, и с бандами мародеров…

Сейчас я стоял на смотровой площадке блокпоста и в бинокль рассматривал ближайший к нам участок леса, куда уже начали проникать внеземные метастазы. Чахнут деревья, умирают, но еще не прячутся среди них термальные и гравитационные аномалии.

«Духовку» бы я почувствовал интуитивно, даже с большого расстояния. У меня на нее теперь особый нюх. Полтора года назад моя группа зачищала брошенный поселок от перерожденцев; задание мы выполнили, но на базу возвращались ночью. То ли детектор в машине сломался, то ли уставший механик-водитель пропустил сигнал – так или иначе, но наш бронетранспортер угодил в облако раскаленного воздуха.

Не знаю, кто как, но я боюсь ада, потому что уже побывал там и знаю, как это больно – вариться в котле с кипящей смолой. Больно. Думаю, это простое слово не в состоянии эмоционально передать весь ужас тех мук, в которые ввергла меня проклятая «духовка»… Но если бы она доставила мне только физические страдания. Проклятье Зоны унизило меня еще и морально.

Врачи вытащили меня с того света, сделали пластику лица, но прежнюю внешность вернуть не смогли. Сейчас я мог смело сравниться с огородным пугалом, сшитым из лоскутов одноцветной, но неоднородной по своему составу материи. Вроде бы кожа на лице моя, но кусок на лбу пожелтел от времени, другой, на щеке, напротив, побелел, подбородок вообще приобрел синюшный оттенок. И эти уродующие швы, зарубцованные ожоги вместо бровей… На голове парик, нос заметно деформирован, губ почти не видно, уши частично из биопластика. Волосы на лице не росли, и это мне очень не нравилось: в противном случае отпустил бы бороду и усы, чтобы хоть как-то скрыть свое уродство. И на тело мое лучше не смотреть – под одеждой у меня там чуть ли не сплошной ожог.

Я видел, как смотрели на меня женщины, и поэтому