Читать «Теоретик»

— Так ты жить хочешь?

— Хочу.

— Тогда подписывай.

— Не буду.

— Почему?

— Желания нет.

— О господи! — Мой собеседник Титов, полный, одутловатый тип с седым ежиком на голове и в покрытой камуфляжными пятнами куртке, тяжело и скорбно вздохнул. — Да пойми ты наконец, все его подписывают, иначе здесь не выжить. Или ты думаешь, угодил сюда, осмотрелся денек-другой и сразу весь мир нагнул?

— Если он нагибаться начнет, так почему бы и нет?

— Знаешь, сколько таких, как ты, через меня прошло?

— Сколько?

— Много! И где они теперь?

— Где?

— Нету их уже! Ни одного!

— Что, совсем ни одного? Значит, буду первым.

Мне бесконечно надоел этот разговор, который длился без малого час, но ничего подписывать по-прежнему я не собирался.

— Вот смотри. Как только подпишешь этот договор, — ткнул он пальцем в лист бумаги на столе перед собой, — шансов выжить у тебя станет куда больше! Получишь снаряжение, оружие, пусть и не бог весть какое — хорошее еще заслужить нужно. Или заработать. Место, где у тебя будет хоть какая-то уверенность, что утром проснешься живым. А еще, так сказать, встанешь на довольствие.

— А если нет?

— А если нет, то я тебе не завидую. Думаешь, оказался в этом мире новый человек и все вокруг него хороводы начинают водить: только бы с ним ничего не случилось, только бы с ним ничего не случилось! Да всем плевать и на него, и друг на друга! Выжить, вот что здесь самое главное!

С выживанием здесь действительно обстояло весьма неважно. За тот день, что тут пробыл, успел обратить на это внимание. Но мы уж как-нибудь.

И все же, вероятно, на моем лице что-то отразилось, поскольку этот человек заговорил куда более уверенно:

— Подписывай.

— Не буду.

— Опять ты за свое! Говоришь, не служил?

— Нет.

— А почему? Здоровье, убеждения, что-то еще?

— Армия — не мусорный ящик, — ответил я дежурной фразой для подобных случаев.

— Но хоть стрелять-то тебе приходилось?

— По уточкам пару раз.

— Ну вот. — Мой собеседник удовлетворенно кивнул. — И как мне тебя, например, к тому же Филу определить? Да он и сам не возьмет: у него люди сплошь спецы! От таких, кому человека зубочисткой убить, как раз плюнуть, до тех, кому даже зубочистка не понадобится — мизинца на левой руке хватит, образно говоря. И рабочей специальности у тебя нет. Не кладовщиком каким-нибудь, а плотником, столяром, слесарем, электриком, наконец. Или вот еще: ты в электронике хорошо разбираешься? Такие здесь нарасхват!

— Нет, совсем не разбираюсь.

— То-то же! Но жить-то ведь хочется?

— Не без того.

— Вот и я о том же. Так что прямая тебе дорога на шахты. Риск сдохнуть в них намного меньше, чем за периметром, правда, и заработаешь не так много. Хотя как повезет. Со временем заматереешь, опыта наберешься, тогда и поговорим. Домой вернуться желаешь?

— Желаю, — искренне ответил я, втайне надеясь, что сейчас Титов предложит мне вариант вернуться туда как можно быстрее. И тогда соглашусь практически на любое его предложение.

Но вместо этого он лишь печально вздохнул.

— Все желают. По своей воле сюда никто еще не попал. В общем, черкай. Здесь, здесь и на обратной стороне в самом низу.

— Тебе что, за каждого подписавшего отдельно платят?

— С чего ты взял?

— Слишком настойчив. Я же сказал: ничего подписывать не стану.

— Не платят. Если честно, ты у меня второй, кто так яростно подписывать не хочет. — Ну вот, а сам говорил, что таких много. — Тут больше самолюбие: как же так, убедить не могу! Да и молод ты еще, жалко мне тебя. Двадцать-то есть?

— Двадцать три.

— Согласись, не самый срок умирать. В общем, ставь подпись.

И он в очередной раз пододвинул ко мне сероватый лист, на котором в самом верху было напечатано: «Деловое соглашение». Что не могло не вызвать улыбку уже одним своим названием. А если учесть, что пятнадцать пунктов соглашения начинались со слова «обязан», моя реакция была вполне обоснованна. Особенно в связи с тем, что любые другие пункты отсутствовали полностью.

На этот раз я отодвинул бумажку от себя без всяких слов. И невольно усмехнулся, подумав, что нижняя ее часть успела уже стать потертой от бесконечных передвижений по столешнице.

— Ну как знаешь, — наконец сдался вербовщик. — Не желаешь — не надо. Только вот что… слово мне дай!

— Какое еще слово?

— Когда подыхать будешь, не вздумай меня проклинать, что уговорить тебя не смог. Чтобы мне не икалось.

И неожиданно икнул.

— Это не он ли? — не удержался я.

Титов посмотрел на меня недоуменно:

— Ты о чем?

— Сам же говорил, что я второй, который не стал подписывать. И вот лежит он сейчас, умирает и клянет тебя всяческими словами, что ты его не уговорил. Оттого тебе и икается.

— Он давно уже коньки откинул, так что вряд ли.

— Давай-давай! — потребовал я. — Все, что положено вновь прибывшему. И по списку.

Сам я этот самый список в глаза не видел. Но мой единственный знакомый в этом мире Леха Суслов по кличке Воробей уверял, что таковой существует. И именно по нему положено выдать вновь прибывшему сюда кое-какие необходимые вещи. И оружие.

— Что положено, на то наложено, — хмуро пробормотал Титов и на некоторое время исчез за дверью, ведущей в соседнюю комнату. Чем-то там погремел, пошуршал, вероятно, обо что-то ударился, поскольку от души выругался. Но когда вновь предстал передо мной, в руках он держал охапку одежды, на которой сверху лежали новехонькие берцы. Они, кстати, были единственной неношеной вещью. — Положено ему! Держи вот!

И все это богатство оказалось на столе перед самым моим носом.

— Как размер угадал? — поинтересовался я, обнаружив на подошве обуви цифру «сорок четыре».

— Ничего я не угадывал, просто других размеров нет. Вернее, есть, но все меньше сорокового, а они тебе точно не налезут.

Вообще-то меня вполне бы устроил и сорок третий, но много — не мало. Поменяем родную стельку на другую, из кожи потолще, и под портяночку — самое оно. Отцу в молодости пришлось побегать по горам Афганистана, так вот он рассказывал, что, когда не было ни малейшей возможности снять обувь в течение нескольких суток подряд, только портянка и спасала. А те, кто предпочитал носки, надолго оказывались в медсанчасти.

А еще лучше стелька из войлока. Войлок — материал уникальный. Он и гигроскопичный, и тепло держит, и, когда жарко, не дает ноге сопреть, и стоять на нем стопе комфортно. Пусть Леха Воробей и уверял, что холодов в этих краях нет, лишним не будет. Мало ли каким боком жизнь повернется?

— У тебя старого валенка не завалялось? Или просто войлока кусок?

— А он-то тебе к чему?

— Берцы модифицировать буду.

— Не завалялось, — разочаровал меня Титов. И поинтересовался в свою очередь: — У тебя телефон какой?

— Надежный. Зарядку неделю держит. А если привязать к нему веревку — от стаи волков отбиться можно. Только к чему спрашиваешь? Все равно здесь связи нет.

— Чего