Читать «Тайны «Черного ордена СС»»

Стрелка спидометра колебалась около цифры 90. Мотор большого черного «мерседеса» равномерно гудел.

Шоферу было приказано прибыть в Страсбург не позднее десяти утра. Сознание этого помогало ему бороться с усталостью. Прошлой ночью так и не удалось выспаться. Затемно прибыл из Вены в Мюнхен и едва успел заняться засорившимся карбюратором, как английские самолеты загнали его в бомбоубежище. И вот опять впереди дорога, к тому же с таким нетерпеливым пассажиром.

На заднем сиденье машины с газетой в руках развалился статс-секретарь Эберхард фон Ягвиц, руководитель пятого главного управления имперского министерства экономики. Со скучающим видом он просматривал свежий номер «Фёлькишер беобахтер».

На первой странице выделялся напечатанный крупным шрифтом заголовок: «Осуждены народом.

8 участников преступления 20 июля постигла заслуженная кара». Затем следовали приговор суда по делу восьми офицеров вермахта, пытавшихся совершить покушение на Гитлера, и сообщение о том, что «все осужденные повешены через два часа после объявления им приговора».

Фон Ягвиц удовлетворенно кивнул. Он не испытывал ни капли сострадания к офицерам, которые могли поднять руку на его фюрера. Гораздо больше интересовала фон Ягвица очередная сводка верховного командования вермахта, в которой сообщалось об упорнейших боях в Нормандии и отражении наступления советских войск в районе Барановичей.

И хотя тон сводки был оптимистическим, факты заставляли тревожиться. Армии участников антигитлеровской коалиции неумолимо приближались к имперским границам. Следующий крупный заголовок возвещал: «Будущее принадлежит германскому секретному оружию. 14 тысяч человек ежечасно покидают Лондон». А рядом мелким шрифтом было напечатано, что накануне англо-американская авиаци снова усиленно бомбардировала Кельн.

Фон Ягвиц быстро пробежал официальное сообщение о новом сокращении рациона продовольстви для населения, в частности о замене сливочного, масла маргарином и прекращении выдачи порошка какао на детские жировые карточки. Однако все это мало волновало статс-секретаря.

Складывая газету, он обратил внимание на ряд извещений, заключенных в черные рамки с изображением «Железного креста» над текстом: «Д-р Отто Кауфман погиб во время воздушного налета на Киль». «Сестры Ротраут и Герда Шпеман убиты при бомбардировке Штутгарта». «Смертью героя пал в бою в Атлантическом океане лейтенант флота Гейнц Бонац». «Не вернулся из ночного воздушного боя капитан люфтваффе Эрих Штендер». Далее сообщалось о гибели «на Востоке лейтенанта запаса, начальника отдела в имперском министерстве пропаганды Иоганнеса Фельдмана».

«Наверное, опять партизаны», — подумал фон Ягвиц, засовывая газету в боковой карман своего объемистого портфеля. Судьба Бонаца, Штендера и Фельдмана его не трогала. Подумаешь, какие-то трое из огромной армии погибших соотечественников. За годы войны сложили свои головы три с половиной миллиона немецких солдат и офицеров. Их останки захоронены в 54 странах. Кто их туда послал? Что они там искали с оружием в руках? Ради чего жертвовали собой? Фон Ягвица, естественно, не беспокоили такие вопросы. Его волновали совсем иные проблемы.

Определенные круги из нацистского руководства, в том числе и сам фон Ягвиц, уже примирились с мыслью о неизбежности военного поражения Германии. Тот, кто выражал эту мысль вслух, рассматривался как пессимист, паникер и политический диверсант. Уличенному в ней грозили застенки гестапо и концентрационный лагерь. Однако избранного нацистским руководством круга лиц, к которому принадлежал фон Ягвиц, это не касалось. Ему по долгу службы приходилось заниматься делами, связанными с возможным поражением Германии в войне:

он должен был продумать и подготовить меры, посредством которых можно было бы создать экономическую базу для четвертого германского рейха.

Этот рейх должен в будущем взять реванш у победителей.

Такова была секретная миссия фон Ягвица, чей «мерседес», обгоняя группы беженцев, мчался к Страсбургу мимо разбомбленных городов Германии.

10 августа 1944 года у отеля «Мезон руж» в Страсбурге царило напряженное оживление. К подъезду одна за другой подкатывали автомашины. Выходившие из них люди в штатском и в форме офицеров вермахта поспешно исчезали в дверях. Собралось весьма знатное общество. Часть участников встречи знала друг друга, другие пытались по внешнему виду определить происхождение, занимаемое положение или чин остальных присутствующих, так как из соображений секретности от церемониала представления пришлось отказаться. Военные фирмы «Крупп», «Мессершмитт», «Бюссинг», «Рехлинг», «Рейнметалл АГ», «Фольксвагенверке» и другие отнюдь не были заинтересованы в том, чтобы имена их представителей стали известны в связи с этим весьма щекотливым совещанием, в котором принимали участие чиновники министерства вооружений и командования германских военно-морских сил.

Ровно в десять обитая кожей дверь конференцзала закрылась, и перед ней встали двое здоровейных парней, проверявших до этого удостоверени прибывших. Охранники явно неудобно чувствовали себя в цивильных костюмах, обтягивающих их мощные фигуры.

Протокол страсбургского совещания не велся.

Его участникам было вежливо, но в категорической форме заявлено, что они не должны делать никаких записей.

О чем же говорили высокопоставленные представители третьего рейха в августе 1944 года? Какие замыслы разрабатывались ими в условиях строгой секретности? Об этом стало известно только после окончания войны.

В ноябре 1945 года союзническая комиссия по расследованию военных преступлений объявила в Лондоне результаты проведенного ею расследовани относительно намеченных в «Мезон руж» секретных мероприятий. Речь шла о планах руководящих нацистских кругов, направленных на возрождение в будущем «великой Германии». Они предусматривали создание технических учреждений и исследовательских бюро, которые, будучи разбросанными после войны по всей Германии, должны работать в условиях полной конспирации. На них возлагалась обязанность тайно подготовить новое производство вооружения, объединить всех бывших нацистских чиновников и, наконец, создать коммерческую организацию за границей.

Докладчик на страсбургском совещании говорил:

— Германской промышленности следует себе уяснить, что о победе не может быть и речи. Поэтому уже сейчас необходимо начать подготовку к послевоенной экономической деятельности. Каждый промышленник должен установить контакты с иностранными фирмами и заключить с ними договоры.

Это надо делать в индивидуальном порядке, дабы не вызвать подозрений. Далее, нужно провести подготовку к получению значительных иностранных кредитов после окончания войны. Промышленники также должны быть готовы финансировать НСДАП, которая, по-видимому, окажется вынужденной действовать в подполье. НСДАП считает, что после поражения рейха некоторых ее видных лидеров могут осудить как военных преступников. Необходимо принять меры к тому, чтобы менее известные влиятельные члены партии смогли укрыться в различных немецких фирмах под видом экспертов по техническим вопросам.

Руководство национал-социалистской партии, указывалось далее в сообщении союзнической комиссии по расследованию военных преступлений, изъявило готовность передать промышленникам крупные суммы в иностранной валюте для создания после войны тайной организации за границей. Взамен промышленники обязались предоставить в распоряжение НСДАП свои финансовые запасы, находящиес за рубежом. Представитель имперского министерства вооружений и военной промышленности потребовал далее, «чтобы крупные германские предприятия немедленно создали технические или исследовательские бюро, которые внешне не поддерживали бы с ними никаких связей. Эти бюро получат чертежи и планы производства новых видов