– Нет, чар на нём нет, – покачал головой Рилмок, – Кхары не владеют магией, единственные из четырёх Повелителей Стихий, кого Создатель обделил этим даром. Не спрашивайте, почему, я и сам не знаю. Магия стихий Ветра, Огня и Камня мне известна, но неподвластна, как неподвластны людям сами эти стихии. Но магии Воды не существует, или же она была утеряна в незапамятные времена. Большего я не знаю. Но жители Кхаридана, сиречь Дельты, прекрасно обходятся и без магии. Их физическое совершенство так велико, что им нет нужды помогать себе заклятиями и амулетами. Они могут подолгу находиться даже на большой глубине, их слух острее, чем у эльфов, а выносливость такова, что позволяет им жить среди нас, людей, почти не испытывая недостатка в их любимой воде. Эта выносливость и стала залогом успешной службы кхар на поприще охранников.
– Ну, а меч-то?
– Не знаю, – покачал головой Рилмок. – Я много читал про эти мечи, у каждого кхара он свой и единственный. Меч и владелец меча как-то связаны между собой, но это не колдовство и не магия. Скорее это чувства близнецов, которые могут слышать мысли друг друга и испытывать схожие эмоции, даже будучи разделёнными немалым расстоянием. Нечто подобное я встречал в одном древнем свитке, магнифик Стелларий подробно описывал известные ему свойства меча кхар. Но и он не смог понять его природу. Сами же кхары на эту тему не говорят, да и среди них трудно найти собеседника. В Кхаридан нет дороги никому, кроме них самих, а у нас кхара можно встретить лишь в свите герцога или магнифика. Издали. Или… вот как сейчас. Простите, госпожа Гретта, кажется, раненый приходит в себя.
Гретта не стала дожидаться, пока кхар очнётся, и опрометью вылетела во двор, призывая Йозева быстрее выметаться и ехать домой. Несчастный торговец только и успел, что сунуть Рилмоку в руку пару монет за беспокойство и наспех пробормотать слова прощания. Гретта уже сидела в телеге и злобно раздувала ноздри. Её дородная фигура выражала всю ярость промедления. Спокойная ночёвка в Хельсвуде отменялась, и торговец с горечью плюнул на потраченные впустую деньги. Спорить было опасно, да и глупо. Уж если Гретта что-то вобьёт себе в голову, проще признать её полную правоту. Залог, так сказать, счастливой семейной жизни. Йозев вздохнул, забрался на козлы, и Рыжка потрусила дальше, домой, на тихий и спокойный хутор, где нет болотных тварей с их зелёными мечами, сумасшедших ведунов с книгами и тем более магнифика Стеллария.
Рилмок закрыл дверь за Йозевом и его женой и поспешил в комнату. Раненый кхар, мелко дрожа, пытался приподняться на руках. Рилмок торопливо подложил под спину валик из скатанной одежды. Кхар, а вернее, кхара, по тонким чертам лица молодой человек догадался, что это была женщина, откинулась на импровизированную подушку, приоткрыла глаз и прошептала:
– Где я?
Голос был хриплым, со странным горловым акцентом.
– Вы в Хельсвуде, досточтимая кхара, – Рилмок сам непроизвольно перешёл на шёпот, – Вы у меня в доме, я местный лекарь, зовут меня Рилмок…
– Хельсвуде? – женщина непонимающе завертела головой. – Где это… Хельсвуде?
– В Гроссе Хельс, досточтимая кхара, во владениях графа Сирке.
– Сирке? – Кхара явно была озадачена. – Что ещё за глушь?
– Мы находимся на отшибе, это верно, – торопливо кивнул Рилмок, – но позволено ли мне будет узнать…
– Что со мной? – голос кхары почему-то стал злее и твёрже.
– У… у вас пробиты голова и грудь. Я остановил кровь и наложил целебные повязки. Но вставать вам ещё нельзя, вы очень слабы и потеряли много крови. Необходим покой, хорошее питание и смена повязок каждые два часа. Тогда через месяц от ран не останется и следа.
– Через месяц? – кхара недобро прищурилась и попыталась встать. Вопль, который она издала, был слышен, наверно, во всём Хельсвуде. – Н-да, ты прав. Рановато ещё. Где ты меня нашёл?
– Вас нашли селяне по дороге из Гроссе в Хельсвуде. Вы лежали в кустах без сознания.
– Меч, – женщина нервно огляделась, – где мой меч?
– Здесь, здесь, – торопливо сказал Рилмок, – вот он, прислонен к стене. Я ничего с ним не делал, клянусь!
– Ну ещё бы, – кхара позволила себе болезненную усмешку, – попробовал бы ты. Я бы многое отдала за это зрелище.
Она хрипло вдохнула воздух и почти упала на тюфяк с сеном, служивший Рилмоку постелью. Было видно, что разговор давался ей с трудом. Из-под повязки опять начала сочиться кровь. Рилмок быстро протёр лоб чистой тряпицей и наложил свежую повязку, исподволь рассматривая раненую. Кхара тяжело дышала. Единственный глаз пристально оглядывал комнату. Глаз был большой, насыщенного фиолетового цвета и совсем без ресниц. Внутренне содрогнувшись, Рилмок отметил про себя мигательную перепонку, как у амфибий. Она поднималась и опускалась, пугая лекаря. Бровей у странной пациентки тоже не было, кожа казалась удивительно молодой и гладкой. Многие красавицы душу продали бы за такую кожу, если бы не жутковатый белый цвет, из-за чего лицо делалось похожим на посмертную маску. Губы тонкие и тоже белые. Как ещё успел отметить про себя Рилмок, женщина не имела волос на голове. Вообще. Никаких. Голова была лысой, как шар для игры в «ток-тук». Неприятная голова, хотя это дело вкуса. В Кхаридане, возможно, женщина производила фурор. Пересилив странное отвращение, Рилмок стал оглядывать кхару с ног до головы. Высокая, очень худая, но это не болезненная худоба, скорее, так выглядит сильный и поджарый зверь. Пальцы на руках длинные, тонкие, Рилмок не представлял эти руки сжимающими меч. Такие руки держат букеты полевых цветов или перебирают струны арфы. Но грубые мозоли на пальцах и хищно вытянутые ногти с металлическим отблеском ясно давали понять род занятий их обладательницы. Всё тело говорило, кричало, пело о войне. Рилмок заинтересованно наклонился над кхарой, рассматривая доспехи. Снять их у него так и не получилось, хоть он и искал застёжки или крючки; амуниция словно вросла в кожу. Пришлось накладывать повязку на грудь прямо поверх кольчуги. Как ни странно, кровь остановилась. Рилмок дорого бы дал за возможность раскрыть тайну доспехов, но обнадёживал себя мыслью, что спасённая им кхара сама расскажет об их удивительных свойствах. Доспехи казались продолжением кожи и были выполнены из странного чёрного материала, напоминавшего по виду крупную чешую. Открытыми они оставляли только голову и кисти рук. Рилмок пытался скоблить их пальцем. Палец скользил по гладкой, тускло блестящей поверхности, как по стеклу. Молодой человек был уверен, что, поскобли он ножом, эффект был бы тот же. На шее женщины с двух сторон виднелись чуть заметные полосы, три диагональных полосы, начинающихся от ушей и заканчивающихся у самого горла. «Жабры, – подумал Рилмок, – Создатель, это настоящие жабры. Б-р-р… Воистину, это нелюдь, и человек их никогда не поймёт.»
Кхара забылась тяжёлым беспокойным сном. Пусть