Читать «Первогодки»

Инструкция была раскрыта на шестнадцатой странице. Я давно ее прочитал и с нарастающим раздражением следил, как шевелятся толстые губы Федора Копейкина, сидящего за столом бок о бок со мной, и его указательный палец с твердым и кривым, очевидно сбитым на работе, ногтем медленно ползет по строкам. Что за дурацкая привычка читать, шевеля губами, да еще такими черепашьими темпами? Жди, пока он дойдет до конца и перевернет страницу. Жаль было, что ли, младшему сержанту Буралкову оставить в классе каждому по инструкции? Тогда бы не пришлось приноравливаться к этому тугодуму. Но, видно, так уж в армии устроено, что всегда приходится приноравливаться к другим: и в строю идти в ногу со всеми, и борщ хлебать алюминиевой ложкой в одном темпе, укладываться на боковую и вставать тоже в одно со всеми время. Но в учебе-то возможен индивидуальный подход? Как этого не понимает Буралков? Я бы уже всю инструкцию от корки до корки проштудировал, а тут парься в обмундировании, сапогах и при ремне и слушай, как на окне жужжит муха да со двора доносятся азартные крики, удары сапог по мячу и свистки судьи — это товарищи по группе гоняют по спортплощадке мяч. Кажется, еще минута-другая — и я навек возненавижу эти толстые потрескавшиеся губы.

— Ковалев, ты здесь? — услышал я за спиной знакомый веселый голос и тотчас обернулся — в дверях класса стоял Абызов и с улыбкой смотрел на меня.

— Валерка, друг! — обрадованно воскликнул я и, роняя стул, кинулся к нему. — Думал, что ты в футбол вместе со всеми… А ты, выходит, не забыл обо мне.

— Как же, на тебя иду полюбоваться. Держи карман… — иронически усмехнулся Абызов, не спеша пересек класс и похлопал ладонью по выкрашенному перламутровой краской корпусу пульта-тренажера автоматики энергосистемы. — Кто за меня вторую специальность осваивать будет? Как говорят наши отцы-командиры, настоящий ракетчик должен владеть двумя-тремя специальностями. По мне, так лучше скорей стать настоящим.

Я охотно поддержал Валерия, Копейкин же уткнулся в инструкцию и по-прежнему шевелил губами.

— Взялся за гуж — не говори, что не дюж, — расхаживая по классу, продолжал Валерий. — А вы, голуби, почему не тренируетесь?

— Не знаю, — я развел руками, — вот дали инструкцию… одну на двоих. Приказали учить. Буралков в наряде. Наверное, поэтому. Инструктора нет, некому тренировать.

— Фью! — присвистнул Абызов и, оттянув рукав кителя, взглянул на свой новенький хронометр. — До ужина целых два часа. Рассчитывал отработать пару учебных карт. Вот и выполняй социалистические обязательства. — И в голосе его послышалась досада.

— А кто тебя на собрании за язык тянул? «Вторую специальность на первом году службы…» Новый почин! — со злостью выпалил Копейкин, размахивая длинными, как грабли, руками. — Тебе-то что, права механика-водителя в кармане, а нам каково? С основной специальностью как следует не управились, так канифолься тут над смежной.

В душе я был солидарен с Копейкиным. Тяжело сидеть в душном классе над инструкцией, когда твои товарищи «режутся» в мяч, но Абызов, кивнув на Федора, насмешливо прищурил глаза. Чего, мол, с него взять! И я посчитал своей первейшей обязанностью поддержать друга.

— Вон как ты запел, — сказал я. — Мы, Копейкин, еще во дворе военкомата вычислили, что ты — шланг.

— Какой такой шланг? — обидчиво выпятил нижнюю губу Копейкин.

— Шланг — это на нашем, солдатском языке — лодырь. Помнишь, что тогда говорил? «В армии главное — не высовываться…» Тихой сапой отсидеться вздумал? Чуть какие трудности — ты ныть. Сам же на собрании руку «за» тянул!

— Да я что, — пошел на попятную Копейкин, — я, как все, только бы с умом надо: вначале основную как следует одолеть, а уж потом… А то гляди-ка: спортивный разряд даешь на первом, нормативы ВСК тоже, опять же самодеятельность — пляши-танцуй, лейтенант рацпредложения требует… И все на первом. Разорваться, что ли? А тут еще другую специальность…

— Что с него взять, — пренебрежительно махнул рукой Абызов. — Задачи свои не понимает. Основное сейчас — боевая учеба.

— Да ты на меня не маши! — вдруг перешел в наступление Копейкин. — Я-то понимаю свою задачу, а вот ты выпятиться хочешь. Подумаешь — инициатор. Видали мы таких. Звону на всю часть!

— Да ты просто завидуешь ему. От тебя инициативы вовек не дождешься! — с особым нажимом произнес я и поймал одобрительный взгляд Валерия.

Приятно одобрение друга, но я чувствовал, что не заслужил его. Где моя личная инициатива? Мог бы догадаться обратиться к лейтенанту и попросить назначить на сегодня другого инструктора. Не сидел бы тогда Абызов без дела. Во мне поднялось желание доказать, что я что-то стою, что я не такой, как Копейкин. Помочь бы Валерию с тренировкой. Ему очень хотелось — я догадывался об этом — сдать зачет по второй специальности до отчетно-выборного комсомольского собрания: он надеялся, что его выдвинут в комитет комсомола. Правда, сам он мне этого не говорил, но слухи в солдатской среде распространяются быстро. Мне показалось, что с работой инструктора я справлюсь. Сколько раз я наблюдал за действиями сержанта на командно-тренировочном пульте! Сиди, нажимай кнопки, вводи неисправности в энергосистему, а обучаемый по индикаторам, показаниям приборов должен определить неисправность. Иногда сержант сажал на свое место кого-либо из старослужащих. А чем я хуже? Прав Валерий — пора и нам становиться настоящими… Во мне поднялась какая-то отчаянная, бесшабашная решимость, и я весело проговорил:

— Была не была! Садись, Валерий, я тебя сам потренирую. Может, что получится.

— А сможешь?

— Спрашиваешь!

Не сомневаясь больше ни секунды, я подошел к распределительному щиту и включил рубильник. На тренажере загорелись разноцветные лампочки. Выходит — получается. Это вселило уверенность.

— Ну, двинем!

— Ишь ты, новый сержант-инструктор объявился. Еще один инициатор! — морща короткий нос, ехидно проговорил Копейкин. — Ну, поглядим.

— Помалкивай, — небрежно бросил я ему через плечо, сел по-хозяйски за пульт инструктора и окинул взглядом ряды кнопок и тумблеров. С чего начать?

Я чувствовал устремленные на меня взгляды, понял, что отступать поздно, и для начала включил один из тумблеров, вглядываясь через голову Абызова на панель шкафа автоматики. К моему удивлению, там ничего не изменилось, все лампочки продолжали гореть ровным, спокойным светом. «Значит, не тот», — решил я и потянулся к другому включателю. И снова никаких изменений. Что за черт!

— Может быть, не надо?.. — В голосе Абызова послышалось сомнение, но это только подлило масла в огонь.

— Сейчас получится! — бодро отозвался я и стал включать тумблеры один за другим.

И опять на шкафе автоматики никаких изменений. Значит, я делаю что-то не так. В чем причина? Да вот же сбоку кнопка «Ввод». Ее-то и надо нажимать. Как же я не догадался сразу? Теперь все ясно.

— Приготовились! — подражая голосу сержанта,