Читать «Во имя Чести и России»

Карету в очередной раз подкинуло на ухабе, и граф Неманич до крови прокусил губу, еле сдержав крик от пронзительной боли. Нет, не думал он, бросаясь в путь очертя голову вопреки советам врачей, что эта проклятая рана, казавшаяся ему сущей царапиной, в считанные дни доведет его до состояния, прямо скажем, угрожаемого. Дергающая, разрывающая плечо и грудь боль становилась все нестерпимей, а от жара туманилось в голове, и граф то и дело впадал в насыщенное кошмарами полузабытье. Очнувшись от очередного легкого обморока, он заметил, что карета стоит на месте и, пересилив звон в ушах, расслышал, что кучер с кем-то разговаривает. Второй голос определенно принадлежал женщине.

— Флор, что там случилось? — слабо окликнул кучера граф.

— Да, вот, барин, барышня здесь, — прогудел в ответ Флор. — Сказывает, будто ехала в город, да коляска поломалась, и ей пришлось идти пешком. Подвезти просит.

— Так что же, она одна? — удивился Неманич.

— Одна, сударь, — в окне показалось усталое лицо молодой женщины, частично скрытое капюшоном. Она была одета в простое темное платье и плащ и держала в руках небольшой саквояж.

— Что ж, садитесь, — согласился граф, пытаясь разгадать, что может делать молодая женщина в поздний час одна на безлюдной дороге. — Мы как раз едем в город. Только уж не взыщите: быть галантным кавалером я в настоящей момент не могу.

— Благодарю вас, сударь, — незнакомка тотчас устроилась в карете напротив него и откинула капюшон. Несмотря на сумрак, граф смог рассмотреть ее. Его нежданная спутница была уже не юной девицей и вряд ли могла назваться красавицей: слишком волевой для женщины подбородок, высокий лоб, густые, жесткие волосы, характерные для народов востока, матово бледная кожа, тонкие губы и прямой нос… И все же что-то необычайно притягательное было в ней — в черных, почти немигающих глазах, таивших в себе скрытую силу.

— Позвольте представиться, граф Платон Константинович Неманич.

— Княжна Евгения Дмитриевна Сокольская.

— Как вам случилось оказаться одной в такой час на дороге? — осведомился граф, превозмогая боль.

— Это долгая история, но когда-нибудь я непременно расскажу ее вам, — пообещала незнакомка. — Когда ваша рана не будет так мучить вас, и долгие рассказы вас не утомят.

— Моя рана… — Неманич поморщился. — Надеюсь, в этом несчастном городишке найдется хоть один порядочный эскулап. На прежних остановках мне приходилось встречать одних коновалов.

— Они не коновалы, — ответила женщина. — Они обычные доктора, занимающиеся лечением плоти и не вспоминающие о том, что болезнь тела во многом лишь следствие болезни души. Ваша телесная рана могла бы остаться всего лишь царапиной, если бы всякую секунду ее не раздражала иная — более глубокая и страшная. Это она доводит вас теперь до горячки и бреда, — она говорила размеренно, не сводя взгляда с графа, и тот вздрогнул:

— Помилуй Бог, да не бред ли вы сами?

— Не больший, чем все, что нас окружает. Телесная рана не заставила бы вас покинуть постель и мчаться по этим убийственным для вас дорогам. Это сделала рана души. Она гонит вас и доводит до изнеможения.

— Что вы знаете обо мне? — настороженно спросил Неманич. — Разве мы встречались прежде?

— Нет, не встречались. Но я всегда знаю, когда люди страдают. Будь то телесные раны или душевные. Не беспокойтесь. Ваша рана плоха сейчас, но она поправится, потому что когда мы достигнем города, я займусь ею сама — и даю вам слово, уже утром вам станет легче.

— Что же, вы полагаете себя искуснее врачей? — недоверчиво спросил граф, утирая капли пота с пылающего лба.

— Я полагаю, что сумею помочь вам, — отозвалась княжна. — Если утром вы не почувствуете себя легче, то предайтесь в руки коновалов. Но, верьте, я знаю, что говорю. А теперь давайте помолчим. Разговор утомляет вас, а это вредит делу. К тому же у нас будет довольно времени для бесед после.

Неманич хотел возразить, но силы оставили его, и он вновь провалился в забытье, впрочем, на сей раз не терзавшее его кошмарами.

В город они прибыли глубокой ночью. Граф смутно помнил, как его внесли в гостиницу и уложили в постель. Один из гостиничных служек при этом неосторожно задел его плечо, и от очередного взрыва адской боли он окончательно лишился чувств.

Неманич очнулся поздним утром, когда солнце уже вовсю полыхало за окном, пробиваясь сквозь занавески в комнату. Он с удивлением почувствовал, что жар заметно утих, как и боль, не дававшая ему спать несколько ночей кряду. Осталась лишь сильная слабость и странное жжение у самой раны. Граф попытался подняться, но повелительный голос удержал его:

— А, вот, вставать вам еще рано. Теперь вы не продолжите путь, сколь бы важен он ни был, пока рана ваша не перестанет вызывать опасения.

Она сидела в старом кресле с высокой спинкой и массивными подлокотниками — только теперь он заметил ее и невольно смутился:

— Вы были здесь всю ночь?

— Разумеется. Ведь я дала вам слово, что утром вам будет легче. А я весьма серьезно отношусь к своим словам.

— Должен признать, мне действительно много легче. Благодарю вас. Но как вам это удалось?

— Есть средства, которые врачи презирают, но старые люди помнят их, хранят и передают тем, кто верит их науке.

— Знахарство? — бледно улыбнулся граф.

— Что-то в этом роде, — кивнула княжна. — Вы, я думаю, голодны? Я распоряжусь, чтобы подали легкий завтрак.

Неманич не возражал — впервые за долгие дни он, действительно, чувствовал голод.

За завтраком, который загадочная знахарка разделила с ним, он спросил:

— Вы провели рядом со мной всю ночь. Не станут ли вас искать? Ведь вы, должно быть, ехали в этот город к кому-то.

— Я не ехала в этот город, — ответила она, невозмутимо намазывая хлеб маслом.

— То есть как?

— Я шла куда глядят глаза, но пешие прогулки бывают утомительны, и, встретив карету, я решила, что было бы весьма недурно проделать часть пути более удобным образом.

— Простите… — граф поморщился, — но я решительно отказываюсь что-нибудь понимать. Куда же все-таки вы теперь направляетесь?

— Полагаю, что в вашей карете довольно места, стало быть, пока что нам по пути. По крайней мере, до границы…

— Как вы узнали, что я направляюсь заграницу?

— Ваш кучер сказал мне это.

Неманич помолчал несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями. Между тем, княжна продолжала уплетать завтрак с прежней невозмутимостью.

— Я думаю, Евгения Дмитриевна, нам надо объясниться, — начал граф, не без труда подбирая слова. — Я вам