КРАДЕНОЕ СЧАСТЬЕ
Ульяна Соболева
АННОТАЦИЯ:
Когда бандиты избили моего мужа за долг, а банк решил отобрать квартиру, у меня не осталось выбора – я согласилась спать с известным, женатым мужчиной... и родить ребенка, чтобы расплатиться с долгами... Но я не знала, во что влезла и с каким дьяволом связалась. Я продала свое тело, а он выдрал с мясом мою душу…
ПРОЛОГ
– А говорила, что муж есть.
Этот акцент сводит с ума, как и тембр его голоса. Нервно сглотнула и вся сжалась, когда он обошел меня по кругу. Словно зверь, обнюхивающий свою добычу и прикидывающий, когда на нее наброситься. Соблазнительный, как сам дьявол, распущенный, искушенный и циничный. Не высокий, но очень мускулистый, с довольно смуглой золотистой кожей и глазами медового цвета, которые умели темнеть, превращаясь в угли. Обманчивая едкая красота, скрывающая нутро жестокого подонка, которому позволено абсолютно все. И это читается в циничном, откровенном взгляде.
«Кровавый король» – под этой кличкой его узнал весь мир. Арманд Альберто Альварес. Внук русской эмигрантки княжеского рода, которая вышла замуж за португальца и говорила с сыном своей единственной дочери только по-русски, отправила его учиться в Россию и отдала в большой спорт. Знаменитый футболист, звезда, порочный зверь, жестокая тварь, от которой женщины сходили с ума, бежали без оглядки и приползали обратно, как побитые собаки ползут к хозяину. Да, теперь я знала о нем все. И, нет, мне не стало от этого легче. Я пришла сюда себя продать… я – шлюха и подстилка, и со мной все можно. Замужняя шлюха и подстилка. А он – покупатель. Аукцион только начался, и продать мне придется так много, что от меня может ничего не остаться, но, если я этого не сделаю..... И я согласилась. Теперь поздно отказываться. Да мне никто и не даст – ведь часть денег я уже получила.
Мужчина рывком привлек меня к себе, и, тихо всхлипнув, я оказалась в его крепких объятиях. В руках, о которых мечтали женщины всего мира… И я могла бы мечтать, но не так, не здесь, не в этой гостинице, не за деньги.
Провел ладонью по моему позвоночнику, опускаясь к ягодицам. Мне хотелось отстраниться, хотелось оттолкнуть его, закричать, что я не такая. Что мне пришлось, что меня заставили обстоятельства… Но мужская рука сжала меня еще сильнее, и говорить расхотелось.
– Муж знает, чем ты зарабатываешь на жизнь?
Ладонь ласкает мои волосы, почти нежно, заставляя млеть и, запрокинув голову, смотреть на его красивое, смуглое лицо. Завораживает красотой, подкупает ею, дурит мозги. И уже кажется, я не могу поверить, что этот человек способен на самую изощренную жестокость. Это вранье – все, что о нем говорят, этого не может быть. Разве эти руки могут причинить боль?
– Знает, что ты берешь деньги за то, что тебя имеют во все дырки? М?
Рука задрала мое платье вверх, грубо сжав ягодицу, до боли и до синяка. Правильно. Шлюху можно не жалеть.
– Нет.
– Нет? Нет, не знает?
– Не надо так.
Мое «нет» было о другом, и он это понял, прочувствовал инстинктивно.
– А я спрашивал твое мнение? У шлюхи мнение не спрашивают. Ее еб*т. Когда я захочу, чтоб ты открыла рот, я скажу тебе об этом.
Сдавив меня за талию, так что дышать было трудно, толкнул вперед к кровати. Из глаз чуть не брызнули слезы. Закусила губу и опустила веки, вцепившись в деревянную спинку широкой постели.
– Красивая. Идеальная. И такая порочная… испачканная… жадная шлюха. Я буду рвать тебя на части. Ты будешь кончать и плакать. Обещаю.
Снова исследует мое тело, едва касаясь кожи, по позвоночнику вниз, удерживая за волосы, собрав их в кулак. Резко повернул в бок мою голову и впился в мой рот губами. С такой силой, что я чуть не задохнулась. Не смогла удержаться и, вскинув руку, обхватила его за шею. Ощущая, как язык глубоко скользит внутрь, как играет с моим языком, как жадно лижет мое небо, мои десна. Углубил поцелуй и, отодвинув в сторону трусики, он резко вошел в меня пальцами. Поглаживая, растягивая, раздвигая плоть, протискиваясь внутрь так глубоко, как только можно, так, что я ощутила себя насаженной на них до упора, как на крюк. Вышел и тут же снова резко вошел. С характерным гортанным выдохом мне в затылок. Он оставил меня, когда мой рот приоткрылся перед тем, как из груди вырвется стон. Дернул за волосы и безжалостно заставил выпрямиться во весь рост. Хриплый голос прошептал мне в ухо.
– А теперь ко мне повернись. Стань на колени и открой рот.
ГЛАВА 1
– Васильева, у тебя недостача – тысяча пятьсот рублей, понимаешь?
Он навис надо мной с запахом удушливого и сладкого до тошноты парфюма. В глаза не смотрю, только на его шею в вырезе свитера. На ней дергается кадык и видны светлые волоски, которые он не добрил. Модный воротник розовой рубашки настолько же чистый, насколько грязный и мерзкий его хозяин. Возомнивший себя Богом сукин сын.
– Не может быть. Я всегда пересчитываю. Всегда до последней копейки, Борис Алексеевич. Может, заново пересчитать?
От неожиданности у меня затряслись руки и стало першить в горле. Неужели они, и правда, думают, что я украла деньги?
– Нет, вы это видели? Она отрицает! Ты со мной спорить будешь? Воровка! Так и скажи, что взяла деньги!
От обиды тяжело дышать, и кажется я сейчас расплачусь, только мне не хочется доставить им такое удовольствие. Это нарочно… Зарплата должна быть после этой смены. Он нарочно, чтоб не платить. Не хочет, потому что я ему отказала, не приняла ухаживаний.
– Я и вчера ста рублей не досчитался! Вчера смолчал, и ты решила, что можно и побольше взять?
– Я вам сразу говорила, нечего брать эту …, – начальница смены смерила меня презрительным взглядом и поправила тонкий шарфик. – Она мне еще тогда не понравилась.
Только за что не знаю. Точнее, знаю – она с ним спит… с нашим женатым хозяином небольшого модного бутика «Ла Рошель» с одеждой из Турции и фальшивыми бирками от брендов. Спит и боится, что он западет на одну из новых кассирш и вышвырнет ее саму. Как это было с ее предшественницей лет пять назад. И с первого дня Виолетта меня подсиживала. То я медленно товар отпускаю. То кассу закрыла позже, то раньше. То на перерыв часто бегаю.
– Значит так, Васильева, ты уволена. Собирай свои вещи и можешь идти домой.
– Как домой?
– Давай вали, сучка наглая! Думаешь, никто не видел, как ты трусы на себя натягивала в отделе нижнего