Читать «Метро 2033. Свидетели Чистилища»

© Д.А. Глуховский, 2017

© Ветлугина А., Максименко Д., 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Если опустить веки, на какую-то минуту и впрямь покажется, что ты в лесу. Только звуки отсутствуют – ни пения птиц, ни стука дятла, ни шипения ветра наверху, в мириадах сосновых иголок. Зато запахи какие! Тут тебе и отсыревшая, будто после затяжного ливня, древесная кора, и не избалованная сентябрьским солнцем земля, и прелая прошлогодняя трава, приподнятая липкой шляпкой масленка. Грибной дух – самый густой, самый настырный…

Но если вновь открыть глаза, окажется, что вовсе не опавшая хвоя пружинит под ногами. И не шершавых вековых стволов касаются твои плечи, а заскорузлой каменной кладки с торчащими из трещин клочьями мха. Ле́са, до сих пор стоящего перед внутренним взором, тут нет и никогда не было. Реален только древний подземный ход, влажная духота и смесь ароматов. И шепот, зовущий из темноты:

– Иди сюда-ааа, иди ко мне-еее, здесь так уютно-ооо…

Мужчина, давший себе пару минут на передышку, вновь взвалил на плечи бесчувственное тело и пробормотал в ответ:

– Я уже здесь. Я принес тебе подарок. Снова.

– Погаси све-еет, здесь так хорошо, когда нет света-ааа…

Мужчина чертыхнулся и выключил налобный фонарик. Хоть бы раз увидеть обладателя зовущего из темноты голоса! Хоть бы раз посмотреть в глаза своему мучителю и благодетелю! Тому, кто дарит невыносимое наслаждение, еще более невыносимую боль и повелевает мыслями.

Мужчину уже минут десять била крупная дрожь: не то от перенапряжения (тело назначенного на роль жертвы оказалось неожиданно увесистым, из-за чего и пришлось делать коротенький привал), не то от нервов. Он и стремился поскорее окунуться в густой, вязкий, непроглядный мрак, и безумно боялся этого. Снова боялся. Он давно уже сбился со счета, сколько «подарков» заставило его принести невидимое подземное божество, пахнущее осенним лесом, студеной водой, гнилушками и грибами.

Без фонарика – хоть глаз выколи, но стены узкого коридора не дадут сбиться с пути: здесь нет ответвлений, ниш, дверей и поворотов, не ошибешься.

Приближение самого ответственного момента он почувствовал загодя, за несколько шагов до нужного места. Еще десяток метров вперед, на одной лишь силе воли – и трепетание в груди сменилось неистовым стуком сердца. Жертва на плечах застонала, задергалась… Здесь не было никаких меток, никаких видимых или ощутимых признаков окончания пути, никто не подсказывал ему, где именно следует остановиться, но он знал, что прибыл к цели. Он каждый раз находил это место в кромешной тьме. Или, вернее, его каждый раз приводили в это место.

Пора!

Мужчина скинул на каменный пол «подарок». Что-то накатывало из темноты с противоположного конца коридора, накатывало, накатывало… Истошный крик мужчины слился с криком жертвы.

Целую вечность спустя он осознал себя бредущим обратно. Тело он волочил за собой за обе ноги – оно будто бы стало килограммов на двадцать легче, хотя мужчина знал, что, выйдя на свет, вновь не обнаружит на трупе никаких видимых повреждений. Подземное божество высасывало приносимые «подарки», но что именно высасывало, какую субстанцию, какие биотоки или что-то еще более метафизическое, он понятия не имел. Кожа не повреждена, кровь на месте (проверено неоднократно!), внутренности тоже в наличии… вроде бы… и все же вес жертвы всякий раз становился таким, что покойника уже спокойно можно было тащить волоком по щербатым булыжникам пола.

Он не сумел бы описать, что происходило с ним всякий раз, стоило явиться в подземелье. Нечто страшное, да, наверняка нечто страшное. Божество что-то делало с его телом, с его разумом, с его памятью. Это было… надругательство? Наверное, можно сказать и так. Вот только никаких доказательств обнаружить не удавалось. Лишь смутные сгустки темноты, облепившей лицо, оставались в памяти. Лишь ускользающее ощущение прохладных пальцев или тонких щупалец на разгоряченной коже…

Да и что дали бы те доказательства? Возможно, это как раз тот случай, когда подробностей лучше не знать? В ушах еще долго стоял крик – его собственный крик, потому что вопли жертвы довольно быстро переходили в хрипы, затем в едва слышный сип, затем вовсе смолкали. А сам он, по всей видимости, кричал не переставая. Захлебываясь болью и блаженством. Содрогаясь от ужаса и экстаза. До самого конца экзекуции. До самого конца унижения и наслаждения. А потом не мог вспомнить, как ни напрягался, что именно проделывало с ним беспощадное чудовище. Но уж лучше так, чем поменяться местами с жертвой – высосанной, опустошенной, окончательно и бесповоротно мертвой.

Как поступить с покойным, он уже не задумывался: это была хорошо отработанная схема. Главное – оставить тело в нужном месте, а дальше о нем позаботятся. Кто и как? Ну, увольте, это не его головная боль. Куда важнее, что после уже никто не свяжет эту жертву с ним.

Мужчина часто задумывался, что может произойти, найди он в себе силы отказаться от этой зависимости, слишком смахивавшей на наркотическую, когда и масштаб трагедии осознаёшь, и ограничить себя не в состоянии. Что будет, если в следующий раз, почуяв зов божества, он не выйдет на новую охоту, а пересилит себя, спрячется, уйдет на безопасное расстояние?

Тогда велика вероятность, что однажды кто-то другой притащит его сюда на плечах. В качестве подношения. В качестве «подарка».

Труп дороги медленно, но верно поедала хищная растительность. Трехметровые борщевики тут и там прокалывали остатки асфальта, будто телевизионные антенны из далекого барнаульского детства: я любил лазить с пацанами по крышам, где похожих «зонтов» на длинных дюралевых ножках имелось с избытком. Прямо передо мной один из таких мутировавших монстров пророс сквозь прогнившую крышу легковушки, навсегда припарковавшейся возле подъезда. Наверняка когда-то владелец был горд этим белоснежным продуктом известного немецкого автоконцерна. Хотя в самой Германии данную марку не особо уважали. Даже шутка ходила: дескать, если такую машину оставить ночью в лесу, будет слышно, как она ржавеет. Я прислушался: и впрямь что-то слышно. Хотя, скорее всего, это покачиваемый ветром борщевик скребет трухлявый кузов.

Метрах в ста по курсу в дорожном покрытии виднелась широкая трещина, заполненная черной жижей, над которой клубился зеленоватый туман. Хорошо, что нам туда не надо. Как бы ни убеждали сталкеры, что заражение практически сошло на нет, на поверхности все еще можно было встретить объекты и предметы, контакт с которыми гарантировал дозу. Может, там, посреди дороги, и не туман вовсе, а рой мелкой фруктовой мошкары над сгнившим яблоком – то есть ничего опасного. А может, и впрямь токсичные испарения. Так, пожалуй, вдохнешь зеленоватое марево, а к вечеру последние легкие выкашляешь. И никакой респиратор не спасет.

Слева внезапно зашевелилась стена ядовитого плюща, покрывавшего торец пятиэтажки. Мы