Юлия Резник Близкие люди
В тексте есть:сложные отношения, любовь вопреки, очень эмоционально
Ограничение: 18+
Их всегда было трое. Сергей Полярников, Ярик Линдт, а между ними - Лиза. Пока Серый с Яром пропадали в горячих точках, Лиза делала карьеру журналистки и ждала... Сергея, за которого вышла замуж, и Яра, оставшегося в ее жизни на правах лучшего друга. Все изменилось в один момент. Когда Сергей погиб, и одна за другой на свет стали всплывать его тайны.
Глава 1
- Таня? Ты чего здесь сидишь? Дождь ведь! Ну-ка, поднимайся… Еще не хватало в твоем положении простыть. – Лиза открыла зонт, без которого думала обойтись, и нетерпеливо, с едва скрываемым раздражением взмахнула рукой в направлении крыльца. Ее всегда удивляло, как безответственно некоторые беременные дурочки относятся к своему положению. Может быть, потому, что им все далось легко? Наверное... Во рту собралась горечь. И уже набивший оскомину вопрос «А почему мне... мне почему не дается?» отозвался в сердце тянущей давно привычной болью. – Тань! Ты меня слышишь? Да что с тобой не так? Случилось что-то?
- Да… Наверное, случилось. Я у врача была.
- И что? С малышом что-то? – Лиза скользнула ревнивым взглядом по раздувшемуся животу соседки. Зажмурилась. Вытолкнула из легких начавший жечь воздух и мысленно себя обругала. Когда она стала такой завистливой сволочью?
- Нет.
Голос соседки звучал абсолютно безжизненно. Безжизненным выглядело и ее лишенное всяких красок лицо с тонкими лучиками, залегших в уголках глаз, морщинок. Лиза свела брови, всерьез забеспокоившись.
- Подожди, дома расскажешь. Пойдем… Только к нам, ладно? Мне срочно кое-что нужно сделать, а потом я вся твоя.
Таня послушно кивнула. Медленно, будто очень-очень устала, поднялась со скамейки. Лиза отметила, что выглядит она хуже обычного. Редкие волосы, намокнув, облепили ее маленький странной формы череп, из-за строения которого ее лицо больше походило на мордочку какого-нибудь грызуна, бесформенное платье, нездорово тощее тело. Таня отчетливо понимала, что некрасива. Но если до того, как забеременеть – непонятно, кстати, от кого – Лизе она так и не созналась, та еще прикладывала усилия, чтобы выглядеть чуточку лучше, то потом и вовсе поставила на себе крест. На все Лизины уговоры сходить в парикмахерскую она отнекивалась. То на мигрень ссылалась, преследующую ее всю беременность, то на нежелание травить ребенка химией.
Лиза открыла дверь. Бросила короткий взгляд на обувницу. Нет, Сережа, её муж, так и не появился. А она надеялась. Каждый раз надеялась, возвращаясь, застать его дома. Он был военным. Служил в непростом подразделении. Таком непростом, что очень часто Лиза понятия не имела, где он и на каком задании. Поначалу она страшно боялась, когда муж уезжал. Но за годы брака, наверное, привыкла. Десять лет вот скоро, как они женаты… Лиза запланировала романтическую поездку в Париж. И даже забронировала билеты. Оставалось те выкупить. Вот почему она торопилась.
- Ты пока устраивайся. Все, что найдешь в холодильнике – твое! – Лиза подмигнула соседке и пошла в кабинет. Вообще-то, когда они с Сережей покупали квартиру, подразумевалось, что здесь будет детская. Делая ремонт, они и обои выбрали соответствующие. Дизайнерские. Дорогущие! С милыми зайцами, прячущимися в траве. Подходящие как мальчику, так и девочке. Сейчас стены были выкрашены в благородно серый… Обои Лиза сорвала после второго неудавшегося ЭКО. А потом было третье.
Лиза растерла лицо и удивленно уставилась на собственные дрожащие пальцы.
- Приехали! Снова-здорово.
Чтобы поскорее отвлечься от горестных мыслей, открыла лептоп и принялась за дело – ввела данные карты, подтвердила платёж. Свернула окно. И уставилась на фотографию заставки. Свою и мужа. Улыбнулась. А вот Сергей на фото не улыбался. И выглядел очень... крутым. За десять лет им многое довелось пережить, пришло и некоторое охлаждение, но она все равно его безумно любила.
- Возвращайся, Серенький… Возвращайся скорей! – шепнула, а потом, вспомнив о брошенной в кухне Тане, захлопнула крышку мака и пошла переодеться в удобное. Удобной была ношеная-переношеная борцовка мужа. Лиза коснулась носом лямки, но ткань не сохранила запаха здорового сильного, под завязку наполненного тестостероном тела.
К удивлению, когда она вернулась в кухню, Таня сидела в той же позе, что и когда Лиза уходила. Ни чайник не поставила, ни бутербродов не напилила.
- Ты голодная?
- Нет. Но, наверное, поесть надо.
- Сейчас пиццу в духовку поставлю. Я, когда Сережи нет, не готовлю. Ты знаешь.
- Не объявлялся? – Таня, наконец, ожила и подняла на Лизу взгляд. Странно… Ей-то какое дело? Лиза была уверена, что Таня с Сергеем друг друга недолюбливают. У них с мужем даже как-то раз случился скандал по этому поводу. Тот однажды неприятно высказался о Таниной внешности. И Лиза обиделась за приятельницу. Уж кому как не ей знать, что не в красоте счастье? Да и вообще она такого похабного замечания от Серого не ожидала.
- Нет. Слушай, Тань, а ты у вас в конторе не можешь узнать? Ну, хоть приблизительную дату! Сил нет ждать. Сложно мне этот раз дался.
Так совпало, что Таня была секретаршей Сережиного босса. И имела доступ к секретке. Лиза никогда раньше ни о чем ее не просила. Да и в этот раз не собиралась. Оно как-то само собой вырвалось.
Таня ничего не ответила. И тогда Лиза, стушевавшись, пошла на попятный:
- Прости. Знаю, что не должна была тебя пытать. В неловкое положение ставить... Давай лучше о тебе. Что, ты говоришь, случилось?
Открыла духовку. Сунула пиццу. Лето заканчивалось, и день становился короче, кажется, с каждым днем. Осень в Париже – красивое время.
- У меня рак.
Осень меняет Париж на свой лад. На фоне золота листьев очертания зданий обретают совсем другой фокус. А пряный воздух с нотками палой листвы, пыли, кофе и хрустящего, только из печи, багета пьянит как вино. Им не дышать, его пить хочется… Кстати, о вине! Нужно будет непременно, непременно заказать в ресторане бутылочку. Или две, чем черт не шутит! В конце концов, их с Сергеем лечение уже давно носит формальный характер – можно себе позволить.
- Что, прости?
- У меня рак. Глиобластома.
Праздничная открытка, застывшая перед глазами Лизы, рассыпалась. И вместо чудных ароматов Парижа пахнуло могильной плесенью. Ей нужно было что-то сказать! Таня наверняка ждала от нее реакции. Слов поддержки, или, может быть, утешения. Но Лиза не находила слов. Все они казались такими… ничтожными. В конце концов, верх взял оптимизм.
- Послушай, Тань, но это ведь сейчас не приговор, правда? Тебе сколько? Тридцать семь?
- Тридцать восемь.
Вот как! Значит, Таня старше на восемь лет. Впрочем, разница, которая еще в детстве кажется бездонной пропастью, после тридцати стирается практически полностью.
- Ну, вот. Тридцать