Читать «Коммуналка 2: Близкие люди»

Глава 1

Святослав пошел следом, потому как не понравилась ему идея оставлять диву наедине с Савожицкой. Пусть ведьма была старой и опытной, но при всем том она все же оставалась ведьмой. А с них станется голову заморочить.

— Не стоит, — сказала Аннушка, когда Святослав уже решился было открыть дверь. — Не надо мешать наставнице. Она… не повредит диве.

— Так уверены?

Она стояла у лестницы, опираясь на нее обеими руками, выгнувшись так, что будь Святослав менее опытным, подумал бы… нехорошо.

— Уверена, — Аннушка мурлыкнула и, намотав светлый локон на палец, потянула его, запрокинула голову, провела языком по губам. — Она давно… собиралась познакомиться. Все говорит, что ведьмы слабеть стали, потому как дивный народ почти истребили. А не станет их вовсе, то и мы исчезнем… и вы… и будет мир бессильным. Как в таком жить?

Она оттолкнулась от перил, выпрямляясь, принимая другую позу, тоже вполне себе определенного свойства. Интересно, многим уже голову задурила?

— А дети где? — поинтересовался Святослав.

— Дети? — в ведьминых очах, темных, что спелая вишня, мелькнула тень разочарования. Но не стоило надеяться, что Аннушка отступит. Ведьмы порой проявляли редкостное упрямство. Что ж… — Дети заняты… играют.

— Где?

— Там, — она указала вниз. — Они там… а мы здесь… только мы вдвоем.

Она подходила медленно, притом умудряясь покачивать бедрами, изгибаться, будто в танце. И стало жарко… так жарко, что Святослав позволил себе засмотреться на эту… ведьму.

Как ее еще назвать?

И она, почуяв близость добычи, растянула в улыбке полные губы.

— Мы ведь можем заняться чем-нибудь… интересным… например… поговорить, — голос ее сделался низок, и прорезалась в нем характерная хрипотца.

А тонкая ручка легла на плечо, примеряясь, как половчей обнять.

Святослав позволил.

Вот только вторую руку перехватил, поднес пальцы к губам. Ведьма засмеялась и… что ж, молодая, неопытная, учить ее и учить.

— Тебе что велено было? — спросил он, зацепившись за взгляд.

Вцепившись в него.

Продавив и дар, и разум. Он не пытался больше скрывать свою силу, но напротив, позволил ей раскрыться, сковать ведьму. Та дернулась было и…

— Тебе было велено за детьми приглядывать, так?

Он не позволил ей отпрянуть.

А вот руку с плеча убрал, так, что она почувствовала, каково это, когда собственное тело подчиняется чужой воле. И страх сменился паникой. И она закричала бы, позвала бы на помощь, если бы могла.

— А ты что? Мало того, что не в свои дела лезешь, так еще и ведьмины чары применяешь? Без моего, к слову, согласия.

Она только моргнула. И поняв, что позволено ей будет ответить, сказала:

— Я… нечаянно.

— Еще скажи, что не понимала, что делаешь, — Святослав ткнул в лоб. — Или не способна контролировать. Если не способна, не справляешься, тогда придется дар ограничить.

Ведьма побелела.

И не то чтобы ограничительные браслеты могли повредить. Не ведьме.

Не взрослой ведьме.

Скорее, дело в самом факте их применения.

— Н-е н-надо…

— Думаешь? — Святослав позволил себе толику сомнений. — А мне кажется, что надо. Что ты со своими играми… ведь играешь, так?

Она только моргнула.

И из левого глаза слезинка выкатилась. Надо же, какая упертая ведьма.

— Не подействует. А будешь и дальше выкобениваться, точно жалобу подам, — предупредил Святослав. — Ты же не думаешь о последствиях. О том, чем твои игры закончиться могут. Скольким уже головы задурила?

Молчание.

— Я спрашиваю…

— И я тоже, — присоединился к просьбе тихий вкрадчивый голос. — Ну-ка, Аннушка, мне казалось, в тебе побольше ума, чем у Ниночки…

— Они сами!

— Сколько? — Святослав слегка надавил, и ведьмочка застонала. Жалобно. Только вот не помогло. Сожаления она не испытывала, как и раскаяния, одно лишь раздражение и отнюдь не на себя, на Святослава, на наставницу, на всех вокруг.

— Я жду.

— Д-двое… они сами… они… смотрели… хотели… я просто…

— Семейные?

— Д-двое…

Святослав кивнул и покосился на Савожицкую, которая позволила себе быть наблюдателем. Сама она выглядела усталой и, пожалуй, разочарованной.

— Уже собрались уходить? — уточнила она, постукивая карандашом по раскрытой ладони. — Или еще не дошло?

— Д-да… об-бещал… жениться. Обещали.

Слезы на глазах высохли.

— И ты бы пошла замуж? — поинтересовалась Савожицкая. — Нет, спрошу иначе. Кто?

— Ам-мельянов. И Сухоцкий. Из народного театра.

— Театр… да… помню… Амельянов у нас из простых, слесарь шестого разряда. На редкость рукастый человек. С женой своей двадцать лет прожил. Сколько у него детей? Трое? Осталось, было-то больше, но война… зато внуки пошли. Будет тебе кого понянчить, когда замуж пойдешь.

— Я? — вот теперь ужас ведьмы был настоящим.

Кажется, перспектива выходить за упомянутого Амельянова ее нисколько не вдохновляла.

— А что ты думаешь? За дела и отвечать надобно. Вот думаешь, что супруга его просто слезою умоется? К слову, я ее знаю. Нина Харитоновна, между прочим, женщина серьезная. Партторг на заводе. Не подумала, нет? И стало быть, развод она мужу, конечно, даст… кто ж не даст, но сперва по партийной линии вызовет и его, и тебя, чтоб ты, стало быть, рассказала, почему это вздумала семью рушить. Между прочим, ячейка общества.

Аннушка сглотнула.

А Святослав подумал, что ничего-то о наказаниях не знает.

— С другой стороны у нас кто? Васечка Сухоцкий… конечно, помоложе будет. Ему всего-то двадцать шесть. И детей у него нет. Зато имеется парализованная матушка, за которой пока его жена приглядывает. Но ты же не станешь перекладывать эту работу на постороннюю женщину? Младшенькие опять же… у Васечки семеро братьев и сестер. Меньшому — пять. Ты же помнишь Николашечку? Очень… подвижный мальчик.

— Нет.

— Дорогая моя, о последствиях думать надо. И если еще историю про большую любовь примут, то твое вот баловство… прежде помнишь, что с ведьмами делали? И ведь не из-за проклятий. Проклятия, если подумать, это пустяки. А вот то, что творишь ты и тебе подобные дуры, людей злит. Мне же этого не нужно.

Она обошла застывшую Аннушку, которой Святослав вернул способность двигаться. Вот только та не смела. Съежилась.

— Так что выбор у тебя невелик. Или замуж за человека, которому ты голову заморочила, притом что замужем этим пробудешь лет этак десять, чтоб ни у кого и тени сомнений не возникло, что сделанное сделано из великой любви.

— Я… я больше не буду.

— Конечно, не будешь. Ты будешь мужем заниматься. Семьей. Сделаешь все, чтобы счастливы были.

— Или…

— Или браслеты. Но тогда все узнают, что ты, дорогая, оказалась одновременно и глупа, и неосторожна, а то и вовсе неспособна дар контролировать.

И знание это крепко помешает Аннушке занять более-менее приличное место в и без того запутанной ведьминской иерархии.

— Времени