Читать «Рабыня для чудовища востока»

– Очнитесь! Молодой человек, немедленно покиньте мою постель! – у меня ступор. Шок.

Я не знаю, как реагировать. Не каждый день, выходя из душа, обнаруживаешь у себя в постели незнакомого обнаженного мужчину.

Он лежит как ни в чем не бывало. Глаза закрыты. Он что спит? Осторожно подхожу к нему. На мне лишь полотенце. Когда я шла в душ, в квартире никого не было.

– Вы, скорее всего, ошиблись квартирой! – тыкаю его пальцем в плечо, – Эй, мужчина! Просыпайтесь! – от страха сводит желудок.

До меня доходит – он не дышит! Еще теплый! Тормошу сильнее. Паника накрывает волной. Что делать?! Искусственное дыхание. Вызвать скорую! Его надо откачать!

Шатаясь, подбегаю к трюмо. Хватаю мобильный. Странно бутылка шампанского, бокалы, конфеты… откуда? Когда я пришла домой, всего полчаса назад этого тут точно не было! Времени на размышления нет. Вызываю скорую. Надо помочь человека. Возможно, еще есть шанс его спасти!

Бегу снова к мужчине. Запрыгиваю на него. Вспоминаю, все, что знаю об оказании первой помощи. Пытаюсь откачать. Но даже затуманенным рассудком понимаю – поздно.

– Глазам своим не верю! – в комнате раздается оглушительный свист. От неожиданности подпрыгиваю на покойнике. – Муж только вышел за двери, а ты уже любовника притащила? Уж не думал, Лика, что благодаря тебе превращусь в героя пошлого анекдота!

– Серж, все не так! Помоги, пожалуйста, – из груди со свистом вырывается вздох облегчения. Муж рядом! Он вернулся раньше! Сейчас любимый поможет во всем разобраться!

– То есть мне до свадьбы ни-ни! На сухой паек посадила. А пока я как идиот ждал, ты преспокойно приделывала мне рога! Так, дорогая, да?! – его голос звенит от ярости. – Еще сказками про особенный первый раз, про невинность пичкала. А я ведь реально козел рогатый раз верил тебе!

– Пожалуйста, прекрати! Все совсем не так! – глотаю горькие слезы. Поток обидных оскорблений режет, как ножом. – Он мертв…помоги мне… прошу… – протягиваю к нему руку.

Он же моя половинка. Мой самый близкий человек. Он должен понять, почувствовать.

– У тебя еще наглости хватает помощи просить? – Серж хмурит брови, делает несколько шагов в кровати. – Ты, его… это… залюбила до смерти?!

– Что ты говоришь! Как можешь!

– Посмотри на свой видок. Передо мной так своими прелестям не светила, – окидывает меня наглым взглядом.

Только сейчас замечаю, что полотенце спало. Осталось только между мной и мертвым мужчиной. А я сижу нагая. Выглядит все глазами Сержа действительно странно. Понимаю, почему он подумал про меня все эти гнусности. Но ведь я бы никогда… Он должен верить… знать…

Сползаю с покойника. Стыдливо прикрываюсь руками. Подбегаю к шкафу. Достаю халат и быстро его натягиваю.

– Я позвонила в скорую. Они сейчас должны приехать. Серж, поверь, все совсем не так, я не знаю этого мужчину. Я вышла из душа, а тут…

Не успеваю договорить. Серж извергает такие ругательства, которых я прежде и не слышала. Мой культурный, интеллигентный муж, у меня на глазах превращается в циничного и жестокого хама.

– Ты в своем уме?! Ты хоть понимаешь, чей это сын?! На деньги повелась? Мало тебе, да? Решила сыграть по-крупному? Или ты намеренно его грохнула? Лика, отвечай, дрянь! Что ты задумала? Ты понимаешь, что теперь будет?!

Нет, я определенно ничего не понимаю. Смотрю то на мужа, то на покойника и хочу проснуться. Этот кошмар не может происходить в реальности.

– Я не знаю, как он оказался тут… – бормочу онемевшими губами. – Никогда его прежде не видела…

– Ты себя слышишь? Натворила делов, а теперь под дуру косишь? Это сын Эдуарда Максимовски, и ты думаешь, я поверю, что отпрыск самого влиятельного человека в городе, забрел в твою постель случайно? И ко всему внезапно коньки отбросил?

Серж достает мобильный. Набирает номер. Изучает внимательно тело. Не прикасается к покойнику. Я вжалась в угол. Боюсь пошевелиться. Отчаяние съедает изнутри. Как доказать ему, что я ни в чем не виновата? Что действительно хранила его для себя. Что ни о каких любовниках даже не помышляла.

Вскользь бросаю взгляд на все еще лежащее на кресле свадебное платье. Вчера я сама счастливая невеста. А сегодня… труп… обвинения мужа… Нет это все происходит не со мной.

– Да, полиция. У меня в квартире труп. Жена убила любовника…

– Нет! Зачем ты так! Скажи им правду! – подбегаю, хватаю его за руку. Заглядываю в глаза. Умоляю.

Серж с презрением откидывает мою руку. С такой силой, что падаю, не в силах устоять на ногах.

– Заткнись! – шипит на меня, прикрыв аппарат рукой. – Я не собираюсь за твои грехи лямку тянуть. И врать полиции я не намерен, – отворачивается от меня, вновь возвращается к телефону. – Записывайте адрес… – он еще что-то рассказывает, отвечает на их вопросы. На моих глазах счастье разлетается на осколки, и каждый осколок летит в меня, режет, пробирается под кожу, кромсает внутренности.

– Родной, за что ты так?! Почему ты мне не веришь? – смотрю на него, так и не поднявшись с пола, сквозь пелену слез.

Только бы обнял. Заключил в объятия и прошептал, что все будет хорошо, мы справимся. И я выстою, справлюсь, ведь с любимым ничего не страшно. Мы ведь семья. Мы только вчера поклялись быть друг с другом в горе и в радости.

– Верить? – запрокидывает вверх голову и хохочет. – Со мной целка, а как оказалось, на тебе пробу негде ставить! Еще и убийца, чем тебе любовничек не угодил? А, Лика, расскажи?

– Ты сам говорил про первый раз. Сам говорил про особенный момент. И вчера бы все у нас произошло, если бы тебя срочно не вызвали на работу. Серж, ведь наша любовь – это непустой звук. Все у нас было. И я хранила себя для тебя. Поверь! – я, то кричу, то голос срывается на жалкий шепот. Пытаюсь убедить мужа. Пусть услышит меня! Пусть поверит!

– Своим поступком ты убила любовь. Ты хладнокровно уничтожила все, что между нами было! – опускает голову. Закрывает глаза. Морщится. – Я не знаю, как оправится от твоего предательства.

– Нет никакого предательства! – подползаю к нему, хватаюсь за ноги. – У меня, кроме тебя никого нет в мире. Только ты… больше никого…

Звонок в дверь звенит у меня в ушах погребальным колоколом.

– Отцепись от меня, – с омерзением откидывает мои руки. – Я допускаю, что ты могла не специально его грохнуть. Но теперь это не имеет значения, смерть Василия Максимовски тебе не простят. Тебя живьем закопают, дражайшая женушка, – бросает, перед тем как открыть дверь, и я замечаю триумфальную, злорадную ухмылку, на тех губах, что еще вчера клялись мне в вечной любви.

Дальше началась вакханалия. Врачи, полиция, еще какие-то люди. Они снуют туда-сюда по дому. Копаются в моих вещах. Перевернули все вверх дном. Задают мне какие-то вопросы. А у меня ступор, я ничего не слышу, не понимаю. Только твержу как заведенная: «Я его не знаю!».

Муж… он даже не посмотрел на меня. Ни разу! Словно я действительно перестала для него существовать. Неужели он верит во все это?

Дальше начался спор врачей и полиции, кто сообщит отцу о смерти сына. По их побледневшим лицам и трясущимся рукам стало понятно, что они как огня боятся этого загадочного Максимовски.

А я пока пребываю в шоке. Боязни нет. Я ведь ничего не сделала. Полиция разберется. Как иначе? И муж поверит мне. Еще прощение будет просить. Все у нас наладится. Такими мыслями я стараюсь привести себя в чувства.

– Что вы ему подсыпали? – меня кто-то теребит за руку.

Поворачиваю голову, лицо говорящего расплывается перед глазами.

– Что…

– Я спросил, какой препарат или яд вы подсыпали жертве? – начинает теребить меня за плечи. – Вы будете писать чистосердечное?

– Типа это ей поможет, – раздается незнакомый мужской хохот над моей головой.

– Серж, милый, – пытаюсь найти глазами в этой толпе мужа, – Пусть они перестанут меня трогать! – чужие прикосновения омерзительны.

В голове отчетливо сидит установка – только он может защитить. Только ему я доверила жизнь. С ним хоть в огонь, хоть в воду. Он сейчас одумается, успокоится и все поймет.

– Тебя еще не так потрогают, мадам, в том месте, куда тебе дорога, – полицейский смеется мне в лицо, обдавая перегаром.

– Я все же попрошу уважения к моей супруге. Никто не давал вам права вести себя подобным образом, – от слов любимого в глазах загорается надежда. – Максимовски сообщу я. Раз у наших бравых защитников духу не хватает.

Слабо улыбаюсь, пробую поймать взгляд