Читать «Деус Вульт!»

В конце XI века турки-сельджуки, захватившие Малую Азию и Палестину, поначалу принялись убивать и грабить христиан, а потом и вовсе запретили паломникам въезд в страну.

У большинства англичан эпоха восьми крестовых походов (1096 — 1270) ассоциируется с королем Ричардом Львиное Сердце (1157 — 1199) и его подвигами во славу христианской веры. Однако возглавлявшийся им Третий Крестовый поход (1189 — 1192) закончился неудачей, и сто лет спустя, после взятия мусульманами последнего оплота крестоносцев — крепости Акра — от идеи крестовых походов пришлось отказаться. Но Первый крестовый поход (1096 — 1099) оказался успешным.

В этой книге рассказывается о начале крестовых походов и о странствии крестоносцев по неизведанным землям. Адриатическое море было в ту пору краем западного мира, и пересекавшие его пилигримы попадали в волшебную страну, где возможны любые чудеса. В центре повествования — образ молодого англичанина, никогда ранее не уезжавшего из дому. Согласно данному обету, терпя голод, жажду и подвергаясь постоянной опасности, он три года проводит в битвах и встречает победу на стенах завоеванного Иерусалима.

Автор, сам опытный кавалерист, хорошо изучил средневековое оружие и доспехи. Он достоверно и волнующе описывает как сражения, так и мелкие повседневные события, которые редко привлекают внимание историков, но ярко характеризуют военные нравы эпохи. Множество живописных подробностей — порой ужасных, порой неожиданно забавных — создают впечатление, будто роман действительно написан очевидцем событий Первого крестового похода.

Осберт Фицральф был владельцем манора [1] Бодем, пожалованного ему графом Э. Но зимой 1095 года граф сидел в королевской темнице, ожидая кары за поднятый летом мятеж, а его южноанглийские арендаторы, слишком осмотрительные, чтобы присоединиться к восставшим, надеялись вскоре получить королевский указ, который должен был решить судьбу конфискованных графских земель.

Поскольку ехать ко двору короля, пленником которого был их лорд, не имело никакого смысла, Осберт и два его сына, Ральф и Рожер, встречали Рождество в новом, недостроенном здании аббатства Бэтл.

На восьмой день после Рождества монах из Фекана прочитал проповедь, в которой упомянул о последнем решении собора, только что закончившегося в Клермоне. Отныне долгом каждого христианского воина становилась помощь собратьям во Христе, преследуемым на Востоке. Местные землевладельцы и свободные крестьяне выслушали проповедь в полном молчании: саксы — потому что ничего не поняли, а нормандцы — потому что были народом осторожным.

Седьмого января Осберт с сыновьями пустились в обратный путь. Им предстояло проехать десять миль через густые, дремучие леса Уилда. Беседовать на ходу было невозможно. Шедшие гуськом лошади выбивались из сил, глубоко увязая в жидкой глине, но к вечеру всадники все же пересекли мост через Разер, издалека увидев стоявший на вершине холма деревянный дом, окна которого смотрели на север, в бесконечные леса Кента. Их некому было встречать, кроме слуг: жена мессира Осберта умерла два года назад. Хозяин с трудом спешился и заковылял к дому — давало себя знать бедро, раненное копьем во время второго взятия Йорка. Он был стар, скрючен ревматизмом, подхваченным в Уилде, и седобород, но все же носил длинный оберк [2], скрывавший недостаток волос на затылке. Сыновья вошли следом, и все трое стали греть руки у огня, пока слуги накрывали на стол. Осберт глянул на сыновей из-под насупленных седых бровей и недовольно буркнул:

— Ну, шутки в сторону! Я вижу, двум юным балбесам неймется сложить голову за восточных христиан. Все, что вам надо — это приличная сумма денег, и поминай как звали! Чепуха это, понятно? Я весьма сомневаюсь, что им действительно нужна помощь. Иначе они давно попросили бы о ней его святейшество папу, и мы бы тотчас довершили покорение этой полузавоеванной земли. Что ты думаешь об этом, Ральф?

Он сел за стол и жадно припал к кружке с пивом. Сыновья уселись на свои места. Ральф взволнованно улыбнулся и поднял глаза. Этому красивому юноше недавно исполнился двадцать один год, и его светлые длинные волосы были причесаны согласно последней придворной моде.

— Полагаю, отец, это прекрасная мысль! Теперь, когда с нас снято отлучение, все мои надежды связаны только с церковью. В этом медвежьем углу и мечтать не приходится о завоевании новых земель, а мне бы не хотелось умереть в Бодеме, ничем не прославив свое имя.

— Чушь и ерунда! — отрезал отец. — Вечно вам, молодым, не терпится удрать из дому! Позволь напомнить, что последний поход не принес тебе никакой славы. Воином ты стал, а что толку? Помнишь, чего мне стоило собрать тебе отряд? Уж лучше бы ты оставался на королевской службе. В этом паломничестве каждому воину предстоит испытать великие опасности, а уверенности в том, что награда будет достойной, нет никакой. У тебя есть конь и оружие, вот и возвращайся весной к королю и попробуй еще раз привлечь его внимание. Я уже старик, скоро умру и хочу, чтобы сын наследовал мне. Оставайся в Англии или в Нормандии, а когда меня не станет, Бодем будет твоим.

— О чем ты говоришь, отец! — пылко возразил Ральф, но голос его предательски дрогнул. — Торопиться некуда. Не считай себя стариком. Но не мог бы ты поклясться при свидетелях и заверить клятву печатью, что хочешь сделать меня своим преемником? Ты ведь не унаследовал манор — это военная добыча, и ты можешь оставить его, кому захочешь. Я правильно понял: ты решил завещать его мне безраздельно? Слышишь, Рожер?

— Оставь мальчика в покое! — сурово прикрикнул отец. — Манор должен принадлежать тебе единолично. О разделе не идет и речи. Двух рыцарей ему не прокормить, а мы не можем позволить, чтобы наш род впал в ничтожество. Мы — рыцари в третьем поколении, и люди ждут, что мы не уроним этой чести. Рожеру придется стать священником, если он не предпочтет карьеру купца или ремесленника. Сейчас многие знатные юноши живут в Лондоне и Уинчестере как простые горожане.

Они посмотрели на Рожера, усердно поглощавшего холодное мясо и не обращавшего на их спор никакого внимания.

Мальчику шел восемнадцатый год. Он был невысок ростом, но широкие плечи и большие руки свидетельствовали о том, что в будущем он станет здоровяком. Его темные волосы были коротко подстрижены, а на колене выходных штанов красовалась заплата. Он поскорее проглотил кусок мяса и насупился.

— Я никогда не стану священником, — протяжно и медленно вымолвил он. — Для письма я слишком неуклюж. Кроме того, мне хотелось бы все же когда-нибудь жениться. Но я тоже слышал проповедь и сделал свой выбор. Раз папа римский призывает нас на Восток, я пойду со всеми, даже если найду там свою смерть.

Он взял нож и отрезал себе