Конечно, неприятно узнать, что коллега придумала тебе обидную кличку «Бегемот под майонезом», но Татьяне Сергеевой некогда расстраиваться из-за чепухи. В офис особой бригады обратился профессор Алексей Буркин: похоже, кто-то из членов семьи подливает врачу сильнодействующее слабительное. Ситуация на первый взгляд донельзя глупая, скорее всего, это чья-то шалость. Со слов профессора, в их семье все добры друг к другу, и все же ему нужно вывести злоумышленника на чистую воду. Сыщики решают заслать Таню в дом Буркина под видом его родственницы с Дальнего Востока, Луизы. Якобы та приехала в Москву по делам. Оказывается, в доме профессора царят отнюдь не добрые отношения. Невестка Ирина на всех бросается в злобе, а вторая невестка – кондитерша Люба – наоборот, приторна до тошноты. И Сергеева начинает расследование. К Буркину приезжает специалист по обыскам Тимофей Волынов. Выпив компот, сваренный для Алексея, он теряет сознание. Кто мог его отравить и зачем? Сыщики особой бригады выясняют, что в детстве жены Алексея было черное пятно. Это открытие позволяет им выйти на злоумышленника. Но… всё вдруг оказывается совсем не так! С виду стройная и логичная пирамида доказательств мгновенно обрушилась и превратилась в руины.
«– Балерина, артист цирка могут получить во время выступления травму, но я знаю истории, когда люди продолжали работать и со сломанной ногой. Помню объяснения одного спортивного гимнаста. Он с серьезной травмой получил золотую медаль. Я спросил его: «Как вы смогли столь безупречно выступить? Испытывали сильную боль, выполнить такую сложную программу в вашем состоянии невозможно». Он ответил: «Без боли нет результата. Соревнования как наркоз, не ощущаешь ничего, кроме драйва». И почти те же слова я услышал от известной балерины: «Без боли нет результата. Сцена лечит. Не ощущаешь дискомфорта во время спектакля. Душа танцует. И ты отключаешься от всего». У меня похожие ощущения. Некоторые операции длятся десять, двенадцать часов. Меня как в электророзетку втыкают, усталости нет. Пить-есть не хочется. В туалет не тянет. На столе больной, я не вижу никого другого, хотя реагирую на тех, кто рядом, обращаюсь к операционной сестре. Но мы с Настей пятнадцать лет вместе, ей можно ничего не говорить, я только руку протяну, а нужный инструмент уже в ладони. Вот когда все закончу, тогда сразу и пить хочу, и в сортир бегом. А в процессе операции я не человек, а хирург. Это сложно объяснить.»
Отзывы