Читать «Сиделка»

– Держи свои деньги.

Старая грымза сунула мне пять ронов и брезгливо скривилась.

– А рекомендации?

Я вскинула на нее вопросительный взгляд, стараясь убрать из глаз насмешку.

– Вот, – тера Барни достала из ящика стола бумаги и небрежно придвинула их ко мне. – Бери и выметайся из моего дома. Чтобы я тебя и минуты лишней не видела.

– Всего доброго, тера Барни.

Я взяла исписанные косым почерком листы и вышла из кабинета. О, мне многое хотелось бы ответить своей нанимательнице! Только толку-то с того? Место все равно потеряно. И душу отвести не удастся, с этой дамочки станется, ославит на весь белый свет. Хоть заплатила, и то ладно, могла бы и вовсе без денег оставить. И такое в моей жизни бывало.

Усмехнувшись, я сунула роны в карман пальто и направилась к черному ходу, которым пользовались слуги.

– Кэтрин!

Громкий возглас раздался неожиданно, заставив меня вздрогнуть и остановиться. Рес!

В хриплом голосе тера Барни слышались отголоски боли. Бросив взгляд на наручные часы, я нахмурилась. Действие лекарства заканчивалось, и у моего подопечного скоро должен был начаться приступ. Проклятье! Я замерла на месте, не в силах уйти. Вряд ли старая карга сумеет справиться с припадком. Может, остаться и помочь? В последний раз.

– Кэтрин, где же вы?

Я повернула назад, собираясь дать теру Барни его микстуру, но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и мимо меня торопливо прошла тера Барни.

– Ты еще здесь? – обернувшись, прошипела она. – Я же велела тебе убираться!

Ответить я не успела. Моя бывшая хозяйка уже потянула на себя причудливую бронзовую ручку и вошла в спальню.

– Ты звал, дорогой? – совсем другим тоном спросила тера.

– Где Кэтрин? – задыхаясь, прохрипел тер Барни. – Позови ее, мне больно, рес тебя подери!

– Кэтрин у нас больше не работает, – сухо ответила тера Барни.

– Что?

– У нее заболела мать, и девушке пришлось срочно уехать.

М-да. Тера Барни не отличалась богатой фантазией. Впрочем, как и большинство моих нанимательниц. Пару раз у меня заболевала мать, четыре раза – старая тетушка, трижды умирал отец и один раз – сестра. И это при том, что я круглая сирота.

– Но она вернется?

– Ах, дорогой, Сантавия – слишком далеко от Бреголя. Вряд ли Кэтрин захочет сюда возвращаться.

– А как же я? Я без нее не смогу! Я умру, если Кейт не будет рядом!

– Ну, не нужно преувеличивать, дорогой, – с мягким укором ответила тера Барни.

– Ты не понимаешь! – сварливо отмахнулся от нее муж. – Кто мне теперь поможет?

– Мы найдем тебе новую сиделку, а пока я сама за тобой присмотрю.

– Ты? Вздор! – вспылил тер Барни. – С тебя все равно никакого проку. Мне нужна Кэтрин! Только она может избавить меня от боли!

– Ну, полно, дорогой, – принялась увещевать его жена. – У тебя скоро будет новая сиделка, гораздо лучше Кэтрин.

– Но я хочу Кейт! Только ее! – продолжал упрямиться тер Барни.

– Милый, ну что ты такое говоришь? Разве тебе не нравится, как я за тобой ухаживаю? Давай, я укутаю твои ноги пледом…

Я не смогла больше слушать разговор супругов. Поправив на плече лекарскую сумку, надвинула поглубже темную шляпку, перехватила поудобнее саквояж и неслышно покинула негостеприимный дом судьи Барни.

На улице было прохладно. Небо хмурилось, низкие тучи сердито нависали над островерхими шпилями домов. Проезжающие мимо мобили оставляли в воздухе клубы едкого дыма, а манекены в витрине ближайшего магазинчика зябко кутались в шерстяные шарфы. Октябрь… Сырой, неприветливый, промозглый.

Холодный ветер мгновенно пробрался под полы пальто, забился под платье, прошелся по шее. Я поежилась и плотнее запахнула воротник.

– Куда вам, тера? Отвезу быстро и недорого.

Остановившаяся пролетка обдала меня мелкими брызгами. Недавний дождь оставил после себя огромные лужи, обойти или объехать которые было невозможно. Мерзкая погодка. Середина осени, а такое ощущение, будто уже ранняя зима.

Я посмотрела на молодого веснушчатого извозчика и спросила:

– Сколько возьмешь до Карстерс-роуд?

– С вас – полрена и поцелуй, – улыбнулся парнишка.

– Обойдешься без поцелуя, – хмыкнула я и взялась за дверцу. – Остановишься у гостиницы «Серая утка». Знаешь такую?

– Обижаете, тера! – оскорбился извозчик и взмахнул кнутом. – Но! Шевелитесь, увальни!

Черные неповоротливые красты нехотя тронулись с места, а я откинулась на спинку жесткого сиденья и погрузилась в нелегкие раздумья.

Что делать? Где искать работу? За последние два года это уже одиннадцатое увольнение. Если так пойдет и дальше, мне попросту придется сменить профессию.

И ведь не скажешь, что я не стараюсь. Стараюсь! Еще как! Только эффект получается обратный. Чем больше усилий я прикладываю, чтобы мои подопечные испытывали как можно меньше неудобств и боли, тем быстрее мне указывают на дверь.

Может, попробовать себя в чем-то другом? Но в чем? Без магии ничего, кроме грязной работы, мне не светит. Вот и выбирай – или подавальщицей в трактир, или шлюхой в бордель. Впрочем, это почти одно и то же.

– Мы на месте, тера! – раздался голос извозчика, и пролетка остановилась.

Я недоуменно отодвинула шторку. Неужели так быстро доехали? Точно. Старая выцветшая вывеска с изображением толстой утки качалась на ветру, хмуро отсвечивая грязно-серым фоном. Обшарпанные фасады окрестных домов неприветливо смотрели на мир маленькими, узкими окошками, в сточной канаве плавали обрывки газет и мелкие щепки.

На Карстерс-роуд ничего не изменилось. Казалось, жизнь этой улицы застыла в глубоком прошлом Старой эпохи, когда еще не было ни мобилей, ни бирольного освещения, ни прочих благ цивилизации.

– Спасибо, – поблагодарила я паренька, заплатив ему обещанные полрена.

– А поцелуй? – усмехнулся наглец. Его хитрые серые глаза лукаво блеснули.

– Перебьешься.

– Жаль, – притворно вздохнул парень. – А я уж было понадеялся, что встретил любовь всей своей жизни.

Он взмахнул кнутом, поторапливая крастов:

– Но! Трогайте, ресовы дети!

Я хмыкнула, наблюдая, как исчезает за поворотом легкая пролетка, а потом вздохнула, поправила сумку и толкнула скрипучую дверь гостиницы.

– Ба! Неужели мои глаза меня не обманывают, и это снова ты?

Громкий голос Папаши Дюка перекрыл гул обеденной залы, заставляя всех замолчать.

– Спешу порадоваться за твое зрение, оно все такое же острое.

Я улыбнулась старому знакомцу и подошла к стойке.

– Моя комната свободна?

– А как же? Вот как чувствовал, что ты появишься, выкинул вчера оттуда одного молодчика, – хохотнул Папаша Дюк, и его необъятный живот колыхнулся над стойкой. – Как жизнь, Кейт? Снова ищешь работу?

– Ты же знаешь, это мое любимое занятие.

Я усмехнулась и окинула хозяина гостиницы внимательным взглядом. За то время, что мы не виделись, Папаша Дюк ничуть не изменился. Он по-прежнему был огромным и толстым, как бочка, а его пудовые кулаки все так же легко могли свернуть шею любому расходившемуся постояльцу.

– Голодная?

– От твоей похлебки не откажусь.

Я расстегнула пальто и огляделась вокруг.

– Иди, присядь вон за тот столик. Тильда сейчас все принесет.

– Мне бы руки помыть.

А еще лучше, принять ванну. После слов теры Барни так и хотелось вымыться. «Как ты посмела положить глаз на моего мужа, неблагодарная дрянь? Думаешь, я не