Читать «Спарта. Игра не на жизнь, а на смерть»

Для него это был совершенно особый день. Все равно что свадьба или день рождения. Это был день, когда закончился срок его заключения; он выходил на свободу. Уже переодевшись в свою одежду, в которой когда-то прибыл на зону, он сидел в здании администрации и ждал, когда принесут справку об освобождении. Сидел за столом и лепил из хлебного мякиша маленького забавного человечка. Это была давняя привычка — он все время что-то крутил в пальцах. Вот и сейчас слепил фигурку, карандашом обозначил глаза, рот…

Вошедший офицер положил перед ним справку, всю утыканную печатями. Взглянул на человечка, покачал головой:

— Клево!

Бывший зэк искоса посмотрел на офицера, молча сунул ему фигурку. Встал, взял справку, рюкзак.

— Спасибо! — сказал офицер. — Да, справку далеко не убирай, на КПП сейчас покажешь.

Спустя несколько минут бывший заключенный вышел из ворот лагеря. Перед ним был пустырь, на нем — ободранная автобусная остановка. Ага, а вот и автобус. Вот он, путь к свободе… Он сел у окна и стал смотреть на проплывающие мимо перелески. Свобода… Как же так случилось, что три года назад он ее лишился? Да, все началось в тот день, когда ему позвонили и сообщили о трагедии в школе. Да, в тот самый день…

…В тот апрельский день в школе, как и положено, шли уроки. На третьем этаже, в спортзале, играли в баскетбол, и слышно было, как стучит о пол мяч. А здесь, на втором этаже, было тихо. Внезапно дверь кабинета английского языка открылась, и из него вышла молодая учительница Анастасия Николаевна Истомина. На пороге обернулась. У доски стояла одна из учениц одиннадцатого класса, Ира Шорина. Стояла, скрестив руки на груди, и насмешливо смотрела на уходящую учительницу. Ничего не говорила — просто смотрела. Анастасия Николаевна хотела что-то сказать Ире, задержалась на секунду, но промолчала. Закрыла дверь и двинулась прочь от своего кабинета.

Когда она проходила мимо кабинета биологии, дверь открылась, и учительница «науки о живом» Марина Ивановна выставила в коридор измазанного чернильной пастой мальчишку. Увидев Истомину, Марина Ивановна скривилась. Анастасия Николаевна ускорила шаг.

Чуть дальше ей встретился еще один коллега — молодой учитель информатики Лапиков. Он взглянул на Истомину гневно; казалось, он сейчас скажет что-то резкое. Но сдержался.

Возле лестницы «англичанка» встретила еще двоих: уборщицу и директора. Уборщица осуждающе покачала головой, а директор Людмила Михайловна Царева удивленно подняла брови и хотела что-то спросить. Однако Анастасия Николаевна проскользнула мимо нее и стала быстро подниматься на третий этаж.

Через некоторое время дети, игравшие в школьном дворе, услышали, как наверху бьется стекло. Они подняли головы и увидели, как из окна спортзала летят осколки, а следом за ними оттуда вываливается учительница английского языка. С отвратительным хрустом тело молодой женщины впечаталось в асфальт. И сразу же из-под него стала расползаться красная лужа…

…Прошло три часа. Тело погибшей уже увезли, только на асфальте остался меловой контур, обозначая место, где оно лежало. Кровь высохла, но еще была видна. На этот меловой контур с красным пятном внутри смотрел из окна директорского кабинета участковый инспектор капитан полиции Игорь Андреевич Крюков. Руки капитана никогда не находились в покое — он все время что-то в них вертел. Вот и сейчас, слушая директора школы Цареву, он крутил в пальцах канцелярскую скрепку, превращая ее в подобие мелового контура внизу.

— Просто сыплются на него неприятности, словно кто-то его сглазил! — в сердцах говорила директор.

— Кого? — не понял Крюков.

— Наш одиннадцатый класс, — объяснила Царева. — Беда за бедой! Трагедия за трагедией! А класс между тем прекрасный. Лучший в районе.

— А почему у вас классы такие маленькие? — поинтересовался участковый. — Школа дорогая?

Вопрос был с подвохом, и директор этот подвох сразу почувствовала.

— Ну что вы! — воскликнула. — У нас все бесплатно. Просто сама школа небольшая, вы же видите. Сейчас таких маленьких школ в Петербурге почти не осталось. Поэтому к нам попасть очень сложно. Но никаких денег за обучение, повторяю, никаких, боже упаси!

Крюков не ответил. Он разглядывал людей, собравшихся внизу, за полосатой лентой, которой полиция окружила место трагедии. Внимание участкового привлек мужчина в дорогом пальто: он что-то выговаривал юноше лет семнадцати. Парень в ответ махнул рукой и ответил что-то, кажется, резкое. И ушел.

Крюков положил свое «изделие» на лист бумаги, лежавший на директорском столе, маркером подрисовал красную точку внутри контура. Не глядя на директора, спросил:

— Как вы думаете, Людмила Михайловна, что здесь случилось?

— Конечно, это самоубийство! — уверенно ответила Царева. — А у вас есть какие-то сомнения? Но… это ведь самоубийство, правда?

И снова участковый ничего не ответил…

Из директорского кабинета он направился в кабинет английского языка — тот самый, из которого несколько часов назад вышла погибшая преподавательница. Здесь собрался одиннадцатый класс, которому, по мнению директора, в последнее время ужасно не везло.

Крюков представился и только собрался начать знакомство с классом, как дверь открылась, и вошел парень — тот самый, что ругался на улице с человеком в дорогом пальто.

— Можно? — спросил вошедший.

— Это я тут гость, — ответил капитан.

— Значит, можно, — заключил парень и направился к своей парте.

Крюков отметил, с каким уважением смотрели на опоздавшего его товарищи, и мысленно определил его место в коллективе — лидер. Достал распечатку классного журнала, полученную от директора, сказал:

— Давайте вот как поступим. Я буду называть фамилии, а вы представляться.

И назвал фамилию, стоявшую в начале списка:

— Барковский Михаил.

Тот самый опоздавший поднял руку. Крюков кивнул и назвал следующее имя:

— Белодедова Наташа.

На этот раз подняла руку заплаканная девочка с короткой стрижкой. Крюков написал напротив ее фамилии — «Плакса».

— Галимов Марат.

Встал красивый парень с восточными чертами лица. Эту красоту подчеркивали пирсинг и дреды. «Красавчик», — пометил у себя участковый.

— Довженко Георгий.

Крепкого сложения парень на задней парте не стал вставать, просто взмахнул длинной рукой. «Спортсмен», — написал Крюков.

— Мелкова Аня.

Встала девушка в яркой блузке, с ярко накрашенными губами, с красными бусами на шее. «Сорока», — обозначил ее Крюков.

— Палий Олеся.

Высокая угловатая девушка не стала вставать и даже руку не подняла — просто кивнула головой. «Баскетболистка», — написал капитан.

— Суворова Кристина.

Стройная черноволосая девушка встала, и сразу стало видно, как она хорошо сложена, как стильно одета и какой классный у нее макияж. «Взрослая», — обозначил ее Крюков.

— Худяков Руслан.

Вскочил парень, весь словно на шарнирах. Крюков дал ему прозвище «Придурок».

— Шорина Ирина.

Угловатая девушка приподнялась и села, не отрывая взгляда от Барковского. «Джульетта», — записал участковый.

— Юров Максим.

На задней парте лениво поднялась рука. Во всем облике Юрова было что-то криминальное. «Хулиган», — решил капитан. Потом взглянул на распечатку и произнес:

— Так, десять человек. Но тут значится еще одна девушка — Русанова Алина. О ней написано, что она выбыла. Куда выбыла, когда?

Одиннадцатиклассники, словно по команде, посмотрели на Барковского. Тот встал.

— Она погибла, Игорь Андреевич. Не так давно, поэтому мы… немного в