Читать «Четвертая дверь»

В тот день я рано отправился к себе в комнату, вознамерившись приятно скоротать вечерок за книгой. Но едва я устроился, как сразу услышал осторожный стук в дверь – лучшего момента моя сестрица, разумеется, найти не могла.

Хотя в свои восемнадцать она уже была чрезвычайно обаятельной девушкой, иногда я задавался вопросом, понимает ли Элизабет это сама. В последние месяцы она еще сильнее похорошела, что не осталось незамеченным Джоном Дарнли, который повсюду, но как-то нерешительно, волочился за моей сестрой. А та, несомненно польщенная его стараниями, имела виды на Генри Уайта, нашего соседа, по совместительству являвшегося и моим лучшим другом. Генри же, несмотря на обычную напускную самоуверенность, удивительно стеснялся девушек. Правда, только слепой не заметил бы, что Элизабет покорила и его.

– Я тебя не отвлекаю, Джеймс? – спросила она. Ее рука застыла над дверной ручкой.

– Конечно, нет, – многозначительно вздохнул я, не отрывая глаз от книги.

Элизабет села на мою кровать, склонив голову и нервно переплетя пальцы. Она немного помолчала, а затем подняла на меня большие карие глаза.

– Джеймс, нам нужно поговорить.

– Да?

– Да. О Генри.

Я знал, что последует дальше: мне жизненно необходимо будет выступить посредником между двумя людьми, слишком гордыми или слишком застенчивыми, чтобы обнажить свои чувства.

Элизабет вырвала книгу у меня из рук и резко повысила голос:

– Ты будешь слушать, Джеймс?

Пораженный такой внезапной переменой тона, я посмотрел на нее, попутно зажигая сигарету. Впрочем, мысли мои занимало лишь то, как бы выпустить идеально круглое кольцо дыма. В детстве я больше всего любил выводить сестру из себя, сохраняя равнодушие, когда она находилась на взводе. Расчет состоял в том, что Элизабет от гнева сама накрутит себя до бешенства. Стыдно признаться, но сноровка у меня еще сохранилась. Впрочем, в этот раз, не желая выслушивать очередную истерику, я смягчился.

– Слушаю внимательно.

– В общем, Генри. Он…

– Генри, – с понимающим видом повторил я. На ее лице промелькнуло удивление. – Одну минуту.

Я встал, шагнул к книжному шкафу, вытащил оттуда увесистую энциклопедию и, положив ее на колени, серьезно заявил:

– Раз уж эта тема вызывает такой интерес, я взял на себя труд написать скромненькую восьмисотстраничную монографию. Вот первый том…

Еще чуть-чуть – и сестра задохнулась бы от ярости. Я перехватил ее только у двери. Окончательно Элизабет успокоилась минут через пять.

– Ладно, продолжай, старший брат не бросит тебя в беде. – Старше ее, надо сказать, я был всего на год, но прозвучало эффектно.

Она набрала в грудь воздуха и выпалила:

– Я люблю Генри.

– Очень хорошо. Скажи что-нибудь поновее.

– Генри тоже любит меня.

– И про это я в курсе.

– Но он слишком застенчив, чтобы открыться.

– Просто подожди немного. Вот увидишь, пройдет время, и…

– Мне как-то неудобно делать первый шаг. Да и не в моих это правилах. Разве я похожа на..?

– «Ах, он примет меня за одну из тех девиц, которые…» Давай не будем уходить в такие дебри.

Наступила тишина. Элизабет яростно потерла глаза.

– Три дня назад я действительно думала, что он наконец-то поцелует меня. Мы брели по тропинке к лесу. Стало темнеть, и я пожаловалась ему на холод. Генри приобнял меня за плечи, повернулся и – клянусь, Джеймс, – чуть не поцеловал! Причем он очень хотел – его выдал взгляд. Но что же учудил Генри? Нагнулся, поднял откуда-то с земли старую бечевку и сказал: «Элизабет, смотри фокус!» И завязал дюжину узлов.

– А потом?

– Потом, – продолжила она, еле сдерживая слезы, – он снял туфли и…

– И?

– Снял носки.

– Элизабет, даже не продолжай, я догадаюсь сам. Генри развязал узлы пальцами ног!

– Именно, – простонала сестра. – Он даже не прикоснулся ко мне!

Я не смог сдержать улыбку:

– Старина Генри весь к твоим услугам!

– Не смешно.

– Да ладно, сестренка, как ты не понимаешь? Он ведь пытался развлечь тебя, даже – осмелюсь сказать – очаровать. Это у него манера такая…

– Я бы предпочла, чтобы он просто меня поцеловал, – скорчила она гримасу.

Удивительный парень наш Генри. Он показал, насколько отличается от остальных еще при рождении, появившись на свет преждевременно и поменяв тем самым планы всей семьи. Однако его мама души в нем не чаяла, и, купаясь в ее щедрой любви, заботе и внимании, мальчик в мгновение ока превратился в крепкого, непоседливого юношу с неуемной энергией. Его страстью стали цирк и акробатика, и, несмотря на запрет, наложенный отцом, известным писателем, Генри частенько бегал к местному шапито и бесился с труппой. Он и там продемонстрировал недюжинный талант жонглера, акробата, ловкача и фокусника. По прошествии нескольких лет его родители, наконец, смирились с неизбежным, и с того момента каждые долгие каникулы Генри исчезал из дома на несколько недель и колесил по городам вместе с цирком. Там он зарабатывал себе на карманные расходы, хотя отец великодушно выделял ему неплохое пособие, но главным для моего друга было – и остается по сей день – страстное, почти патологическое, желание везде стать первым. Развязывание узлов ногами – в этом весь Генри.

Изо всех сил сдерживая смех, я успокоил сестру:

– Подожди до следующего раза. Он просто прикрывает робость, пытается поразить тебя своими талантами.

– Я верю. Только настроение у меня испорчено до сих пор. Послушай, Джеймс, ты должен с ним поговорить. Разумеется, сдержанно, благоразумно, но ему необходимо понять. Иначе…

Я вскинул бровь.

– Иначе я приму предложение Джона, – бесстрастно продолжила Элизабет. – Конечно, перспективы открываются не самые великолепные. Да, он простой механик, но в нем есть определенный шарм, так что…

– Почему ты взваливаешь все на меня? Я не твой личный… Бетти! – вскричал я. – Проси о чем хочешь, только не об этом! Генри ревнивый до невозможности. Он будет метаться, как тигр, и никогда меня не простит. А я не хочу терять лучшего друга!

– Ревнивый? Отлично! – воскликнула она. – Только вот он едва выказывает интерес ко мне, с чего бы тут ревновать? В любом случае…

Не договорив, сестра неожиданно залилась слезами. Я тактично хранил молчание.

– Я люблю Генри, Джеймс, но сколько можно ждать? Ты обязан помочь. Его родители уехали в Лондон, и он сейчас на хозяйстве в доме один. Пожалуйста, поговори с ним, объясни…

– Ладно, – устало прервал ее я. – Схожу, посмотрю, что можно сделать, но заранее ничего обещать не буду. –