Читать «Поступь cтали II»

Три недели длилась моя дорога к городу, причиной столь долгого пути было мое нежелание светиться по дорогам и вообще хоть с кем-нибудь пересекаться. Если посмотреть со стороны на мой поступок, можно сказать, что я обычный дезертир, но я себя таковым не считаю. Я никому никаких клятв верности не давал, долгов ни перед кем не имею и Алтонию, по сути, не считал своей страной. Государство, где горстка знати с невероятным самомнением решает кому жить, а кому умереть, мне не нравится. Но когда меня добровольно-принудительно записали во внештатные сотрудники, я честно исполнял возложенные на меня обязанности и, где мог, помогал, за что требовал охрану своей семьи и себя. Но вместо этого получил смерти всех родных и необходимость быть на передовой в составе армии. Та тварь, что так поступила с моими близкими, обязательно ответит.

Меня часто спускали на землю, когда я думал, что стал важной цацей. Оценив силу легионера, что убил графа, можно было сказать, смерть моя наступила бы в тот же момент, когда я подошел на расстояние удара или, когда он целенаправленно пожелал бы до меня добраться. Мне повезло, что такое количество ратлингов было рядом, хоть как-то, но смогли его отвлечь, если бы их не было, я уверен, после головы графа следующей в полет отправилась бы и моя.

В дороге много думал, злился на себя что не помог графу, возможно, исход войны был бы иным, если бы сотня-другая ратлингов добралась до вражеского офицера и, если бы и не смогла его убить, то хотя бы отвлекла. Смотря на тот фарш из желающих помочь, что окружал двоих воинов, я даже не думал, что он может проиграть, да и вообще как тактик я пока слабенький.

Мысли о родителях старался откидывать, как только вспомню о матери, отце и сестрах, такая горечь переполняет душу, что комок в горле не дает мне дышать, и из-за своей дурости хочется взяться обеими руками за волосы и вырвать их, чтобы хоть как-то заглушить боль от утраты. Добрые люди, жившие в глубинке и никого не трогавшие, были зверски замучены и убиты, потому что их сынок развесил уши и решил поиграть в войнушку. Как эти твари вообще узнали, где они живут? Эххх, нужно отвлечься, опять жить не хочется, была пару раз мысль набрать несколько тысяч крыс и провести ритуал, чтобы отправиться на охоту за той тварью, но здравый смысл оказался хоть немного, но сильнее.

Когда прибыл к месту, родной город встретил меня на рассвете двадцать третьего дня моего странствия, восходящий Солл окатывал теплым светом и давал мне возможность с небольшой возвышенности увидеть очертания каменных зданий. Мне стало немного легче. Родные места, родина, обычные слова, но сколько в них смысла, воспоминание о месте, в котором ты вырос, где бы ты ни был, всегда хоть чуть-чуть греют тебя.

Два десятка ратлингов под предводительством Баала пришлось оставить в лесу, так как моих питомцев явно бы не впустили в город. Подходя ближе к городским вратами, увидел ту же картину, что и обычно, уже скопилась очередь, Вялые стражники по очереди проверяют повозки, кто-то о чем-то разговаривает с людьми, сколько раз я это наблюдал, когда приходил сюда.

Так как при мне был жетон мага, и одет я был в легкую броню с зеленым плащом, что символизировал магию жизни, меня сразу же пропустили стражники. Прежде чем идти в здание магической ассоциации я решил немного отдохнуть. Все тот же постоялый двор встретил меня без перемен, мальчик, что всегда ухаживал за лошадьми, взял моего коня и повел в стойло, а я сам пошел в трактир.

Двадцать три дня я питался не особо. Той еды, которую я смог добыть в лесу, и тех припасов что у меня были в начале пути, практически не хватало. А с учетом того, что я как маг могу немного поддерживать себя маной, я и не питался толком в дороге. По прибытии сюда я чувствовал себя довольно уставшим, а как есть хотел, не передать словами. Встретившая меня девушка была мне не знакома, та, с которой я часто знался, так сказать, куда-то пропала.

— Прошу прощения, скажите, а Ари тут еще работает? — решил я уточнить у служанки.

— Господин, Ари тут уже как месяц не работает, она недавно вышла замуж, но, если вам нужна будет помощь, я могу оказать ее не хуже, чем она, — внимательно оглядев меня, сказала девушка и улыбнулась.

— Хорошо, буду знать. Но пока ничего не нужно.

— Хорошо, мудрейший, если нужна будет моя помощь, меня зовут Милка. Я всегда готова! — сказала девушка, поклонившись, а затем развернулась и хотела уже пойти по своим делам, но не успела сделать и шага, как я ее остановил.

— Ты знаешь, Милка, все-таки кое-что нужно, мне требуется помыться и комната, где я могу отдохнуть до завтра.

— Хорошо, господин, все сделаем.

Как только приступил к трапезе, мысли мои отключились, ибо мне после стольких дней дороги данная незамысловатая трапеза, что состояла только из жаренной курицы и отварной картошки, казалась чуть ли не пищей богов, а фруктовый компот вообще амброзией. Только насытившись и откинувшись на спинку стула, начал думать, что делать дальше.

Отдохнуть, конечно, надо, но чем быстрее я решу свои дела в городе, тем быстрее отправлюсь в Заху. Вообще, пока я не знаю, как быть с моей самоволкой, я особо ни с кем там не общался, но думаю, кто я такой «красивый», известно многим. Ладно, будем смотреть, а пока нужно привести себя в порядок, не хочется уставшим и вонючим в ассоциацию идти.

Тем временем в лесу.

Банда Гордона Одно Ухо добиралась к новому месту на промысел, ну как промысел, на дело… Давно уже Гордон промышляет грабежом и разбоем. С тех пор, как ему в армии в первой же небольшой стычке оторвало арбалетным болтом ухо, он решил, что это не его, и дезертировал. Так как навыки у него были, скрываться он начал в лесах. Для опытного человека, которым был Гордон, в лесу можно было неплохо жить, но неплохо его не устраивало, ему хотелось жить хорошо. Со временем он повстречал еще с десяток таких же, как он, храбрых воинов леса, и решили мужики заняться делом.

Так как жить хочется хорошо уже сейчас, а не когда-то потом, мужики, недолго думая, решили заняться разбоем. Гордона выбрали главным, атаманом так сказать, конечно, не из-за его харизматичности, а скорее из-за того, что он был самым здоровым. Мужик, который собственно и дал ему такое прозвище, вызвал его, так сказать,