Читать «Рожденный Светом»

— Повторяю суть задания, — громыхал в шлемах солдат суровый голос лейтенанта. — С орбиты заметили «слепую» зону — импульсы радаров отражаются от поверхности, расположенной на пару десятков метров выше, чем отмеченный ранее на картах уровень суши. Аналитики предположили, что противник проник на нашу территорию и накрыл квадрат сто на сто метров маскирующими полями, скрывая некую деятельность от наших зондов-шпионов. Судя по небольшому размеру квадрата, под силовыми щитами может обнаружиться вход в глубинный бункер или что-то в этом роде. Посланные под маскирующие щиты роботы-разведчики типа «крот» не вернулись. Последовавшая за «кротами» разведгруппа спецназа обнаружила вход в зону, но встретила сопротивление, почему и вызвали нас. Наши действия: высаживаемся, проникаем под шиты, уничтожаем излучатели силового поля и отступаем, открывая территорию для удара с воздуха… Вопросы будут?

— Спецназ заказал роту пушечного мяса, — криво усмехаясь, прокомментировал на ухо сержанту «104». — Какой кошмар — «встретили сопротивление»!

— Отставить! — огрызнулся сержант. — Прибереги свои замечания до возвращения на базу!

«104» сидел в противоперегрузочном кресле бота за спиною сержанта, но шлем лат повышенной защиты с круговым обзором давал возможность увидеть лицо говорившего. Темнокожий рядовой улыбался и пытался шутить, только в его глазах вполне заметно дрожал огонек набирающего силу страха…

«Латы повышенной защиты»: круговой обзор; система биолокации; энергонепроницаемая броня; набор всевозможных приспособлений, как то — ножи, кусачки, плазменный резак, лебедка, аптечка; климат-контроль, вентиляция, электронные навигатор и логистик… и усилители мускульной силы, чтобы тягать на себе всю эту груду металлолома. Десантники ненавидели эти металлические одноместные гробы, как прозвали в частях интеллектуальные латы — не столько даже из-за того, что те ценились выше человеческой жизни и волновали командование больше, чем судьбы людей, которых должны были защищать; а, скорее, потому, что приказ «одеть латы!», неизменно означал: «вернутся не многие!».

Сержант, как и все те, кто отдавал жизни в войне на Клероне, был «безымянным». Его двадцатизначный личный номер начинался указанием звездной системы, где находился «Эмбриональный Центр» — место зарождения и взращивания миллионов безымянных младенцев, продолжался номером самого Центра в списке генетических лабораторий галактики и завершался индивидуальным кодом, определяющим файл данных в международной картотеке и полностью характеризующим гражданина для всех действующих в космосе систем идентификации.

Последние три цифры номера-имени сержанта были 947. Как правило, и этого хватало. Если бы поблизости объявился еще один 947-ой, «краткое имя» солдата удлинили бы на одну-две цифры — тогда оно выглядело бы, как «56947»…

947-мому едва исполнилось двадцать пять лет. Для Ларнита — планеты, где прошли детство и юность солдата — возраст незначимый, незрелый, подростковый. Для десантной дивизии вооруженных сил Ростера — почтенный — здесь редко доживали до тридцати. Настоящей удачей здесь считалось не уцелеть, а сменить место службы или подняться в должности, избавившись от стали боевых лат в пользу легкого кителя штабного офицера…

Очередное задание не обещало стать ни более интересным, ни более героическим, ни более важным, чем все предыдущие. Бот рушился вниз со скоростью семьсот километров в час не ускоряясь и не притормаживая — лишь перед самой посадкой на поверхность планеты перегрузка даст о себе знать, на какое-то мгновение попытавшись вырвать тела солдат и одного офицера из цепких, надежных захватов массивных кресел. А до этого момента десантники не ощущали ничего — только стук встревожившегося от предвкушения очередного бессмысленного риска сердца в висках, да тяжелое, нервное, свистящее сквозь сжатые до хруста зубы дыхание из сотни глоток товарищей в системах звуковой связи шлемов.

У этого задания была только одна особенность — оно должно было стать последним в сезоне — рота 947-го отработала свое и могла уйти на очередной месячный отдых, перекочевав из зоны военных действий на орбиту дислокации кораблей резерва. Поэтому, все мечты и мысли солдат связывались с предстоящим отдыхом — кто-то представлял себя гоняющим по залу мяч, кто-то — просиживающим сутки в видеозале, кто-то — болтающим с далекими подругами по глобальной информационной сети, кто-то — повышающим уровень образования и сдающим экзамены на курсы младшего офицерского состава… О смерти не думал никто, как никто не хотел возвращаться в мыслях к неприкрашенной реальности — к полумраку бота, к покрытым энергоотражающими чешуйками стальным латам на спинах впередисидящих товарищей и, к кажущимся одушевленными из-за нагоняемого ими страха, тяжелым импульсным излучателям в чехлах на голенях — во всяком случае, пока машина не распахнет люков, а пронизывающий до спинного мозга рев лейтенанта не возвестит: «прибыли!!!».

Шлемы приглушили грохот выпадающих наружу бортов-трапов. Зато только усилили и без того надрывный крик командира: «Вперед! Вперед! Вперед!» Выпрямившиеся кресла придали дополнительный импульс, подбрасывая на ноги.

Снаружи чернела безлунная ночь Клерона. Бот стоял на скалистом, лишенном растительности, но усыпанном большими и маленькими осколками гранитной пароды плато. Насколько хватало глаз — резкие грани, глубокие тени, непролазные завалы. Отвратительное местечко!

— Объект в трех километрах южнее, — сообщил из динамиков шлема голос лейтенанта. — Приготовиться к марш-броску!

Выстроившись цепочкой, они побежали по «тропе» — узенькой полоске ровной поверхности между завалами каменных глыб.

947 прислушивался к каждому шороху, приказав компьютеру лат по максимуму «навострить уши». Внутреннее беспокойство предшествовало любой операции, но на этот раз, казалось, оно нервировало более обычного.

— Сэр, на месте врага я бы устроил засаду между камнями. Почему нам не послать вперед разведчиков? — сержант поделился сомнениями с командиром.

— Мы у себя в тылу, 947! …А разведчики ждут у объекта.

Дорога уходила в большую воронку — оставалось гадать — естественного или искусственного происхождения — война так вскопала поверхность злосчастной планеты, что следы человеческой деятельности отпечатались едва ли не на каждом пяточке ее суши и океанского дна. Идти стало труднее — глыбы гранита увеличились в размерах и то и дело пересекали тропу, вынуждая карабкаться по их отвесной поверхности с применением магнитных присосок перчаток и ботинок лат.

— Нам подали знак «внимание»! — сообщил командир.

Рота замерла. Дальше пошли медленно, пригнувшись и ступая след в след. Впереди глыбы гранита образовывали своего рода тоннель — повалившись друг на друга несколько плит оставили под собой узкую щель — ровно такую, чтобы мог протиснуться один человек в бронированных латах. У входа в этот «тоннель» солдат ждали — невидимые до этого мгновения тени выбрались из щелей-укрытий и отключили рассеивающее свет маскировочное излучение своих многофункциональных неармейских лат — легких, удобных, не стесняющих движений и напичканных электроникой не хуже стальной брони ударного отряда десантников. Три суровых обветренных ветрами многих миров морщинистых и немолодых лица возникли из темноты, а святящиеся отраженным светом от устройств ночного видения десантников глаза с легким пренебрежением изучили вновь прибывших.

«Наемники», — подумал 947. — «Свободны в своих действиях, сами себе хозяева,