Читать «Инкуб с трамвайной остановки»

Каждый видит только то, что хочет видеть. Я часто слышала подобное утверждение прежде, но никогда не становилась свидетельницей неоспоримых доказательств. Именно этот факт поразил в самом начале моей сверхъестественной истории сильнее прочего – и оттого уже последующие события воспринимались проще.

Впервые я увидела его раньше Маринки, и на самом деле не придала глобального значения судьбоносной встрече. После университетских пар стояла на трамвайной остановке и весело переглядывалась с бабулей, оказавшейся единственной моей коллегой по ожиданию транспорта. Старушка села на скамью, трость прижала к бедру, пакеты с продуктами поставила с другой стороны, а я прикидывала, стоит ли помочь ей забраться в трамвай, когда тот подойдет: для нее явно путь от супермаркета до остановки дался с большим трудом. Однако помощь предложить не успела, поскольку наше внимание привлек шум в стороне: к обочине с визгом припарковалась красная спортивная машина, из которой вылетела женщина и быстрым шагом направилась в нашу сторону, будто спасаясь от погони. Но на самом деле ее никто не догонял – лишь наблюдали из застывшей машины.

Беглянка остановилась в шаге от меня, нервно дернула плечами. Красивая, очень ухоженная и стильно одетая; на вид ей можно было дать около сорока, а ее пальто, на мой неискушенный вкус, тянуло на пару сотен тысяч. И если дать простор фантазии, то запросто можно было пририсовать к ее биографии какую-то высокую должность в каком-нибудь блестящем офисе. Женщина смотрелась здесь неуместно, будто ее с другой планеты переместили к нам, поближе к бюджетной одежде и трамваям, да и она озиралась неловко. Потом вынула из сумочки смартфон – я бы сделала ставку, что она собралась вызвать такси. Но у нее не получалось справиться с аппаратом. Было заметно, как ее рука от самого плеча нервно дрожит, а озябшие пальцы не попадают в цифры на экране. Но вдруг она застыла и повернула голову к машине, из которой только что выбежала. Я тоже невольно глянула туда же, и, словно после зрительного сигнала, красная дверца открылась и выпустила молодого человека. Он не спешил – наоборот, почти лениво пошел в сторону остановки, пока не остановился рядом с женщиной, которая теперь забыла, что хотела сделать с телефоном.

Ее странный спутник произвел на меня парализующий эффект: ему достаточно было сделать один шаг, чтобы отличиться ото всех молодых мужчин, кого я когда-либо видела. Высокий, худощавый обладатель темных волос, молодой – буквально на несколько лет старше меня самой, с невозможно правильными чертами лица: прямой нос, высокие скулы и тонкие губы, растянутые в кривой улыбке. Кожаная куртка нараспашку выглядела почти нелепо в холодный осенний день, но, видимо, она была необходима для довершения идеального образа. Красивых людей много, а этот сразу выделялся на фоне прочих, и трудно было описать, чем именно: то ли чрезвычайно плавными движениями, как будто хищник на охоте, то ли ощутимо тяжелым взглядом. Он смотрел только на женщину, меня будто вообще не заметил, но даже со стороны чувствовалось, как его черные глаза прожигают толстую ткань ее пальто, взгляд впивается в плечо и пробирается дальше, сквозь плоть и кости, выжигает прямую дорогу к сердцу.

У женщины от этого взгляда сдали нервы, и она начала визгливо отвечать на какие-то свои вопросы, хотя парень ее вообще ни о чем не спрашивал:

– Я не могу так больше, понимаешь? Не могу… Игорь – очень хороший, мы с ним через многое прошли! Но вся моя жизнь разваливается на куски – еще немного, и даже себя собрать не смогу. У нас дочь заболела, я о ней думать должна, а я не могу ни о чем думать, кроме тебя, как последняя эгоистка! Я обязана собраться, понимаешь ты или нет?! Уйди из моей жизни – уйди, как будто тебя в ней никогда не было!

Последняя фраза прозвучала уже визгом. Я заторможенно отступила. Женщина мало что внятного сказала, но я почувствовала себя свидетельницей чего-то тайного и постыдного – такие сцены на глазах посторонних не происходят. Этот парень – ее любовник? Но он намного младше, хотя осуждать не получалось: невозможно судить человека, который выглядит таким разбитым и умоляет о какой-то пощаде. А хуже всего было последующее слово, которое молодой человек нехотя протянул, но именно такой реакции на истерику я ожидала в последнюю очередь:

– Скучно, – он сделал небольшую паузу и добавил тише: – Ладно.

Его «ладно» прозвучало приговором, чем-то наподобие: «Больше ты меня не увидишь». Развернулся и таким же ленивым танцем расслабившегося хищника направился обратно к машине. Ему скучно? Женщина должна была волосы на голове выдирать или кататься по трамвайным рельсам, чтобы ему стало весело? Красная машина пронеслась мимо нас, оставляя в еще большем замешательстве. Молодой человек даже не обернулся, не махнул рукой, прощаясь с жертвой. А я почему-то не могла ее назвать иначе, кроме как жертвой. Женщина выронила телефон, наклонилась, чтобы поднять, но едва не упала на колени. Ее тело затряслось от прорывающихся рыданий. Хотелось хоть чем-нибудь помочь, однако бабуля сообразила раньше меня, она вдруг гаркнула зычно, как учительница в младших классах – добродушно, но строго:

– Дочка, – позвала она женщину, – иди-ка сюда! Поможешь мне с пакетами. Глянь-ка, сколько молока я набрала по акции, а с больной ногой боюсь не дотащить. Трамвай уже сейчас придет. Не откажи уж старухе в помощи, без тебя не справлюсь!

Она очень правильно поступила, переключив на себя внимание. Женщина бездумно шагнула к ней, упала рядом на скамью, вытерла ладонью слезы. Но на этом терапия не закончилась – бабка шлепнула ее по спине, вынуждая выпрямиться, и поддержала:

– Ну-ка не расклеивайся! На черта он тебе сдался, хмырь холеный? – Судя по этой реплике, я правильно всю предысторию поняла. Старушка продолжила: – Красотка какая, пальтишко как из журнала! Дочурка-то твоя сильно приболела?

Женщина отвечала, шмыгая носом и судорожно ища в сумочке платочек:

– Обычный грипп… Но это показатель, понимаете? Мой ребенок лежит с температурой, а я даже не на работу – я к нему лечу. В любое время, когда позовет. Да и бизнес свой чуть не спустила. Ведь видела, что он меня использует – он и не скрывал особенно, а я договоры на бесплатные поставки подписывала… Как героиновая наркоманка, которой белым пакетиком перед носом трясут. Забыла обо всем, что мне было важно! У меня ведь замечательная семья, всего в достатке, муж прекрасный, а я… – Она осеклась, посмотрела на бабулю, затем и на меня больным взглядом, переходя на другую тему: – Простите меня за эту сцену, не сдержалась. Хотя я в ту минуту подумала, что мне будет проще, если откажу ему при людях. Чтобы другие услышали… Чтобы я сама свой позор чужими глазами увидела. Простите меня…

Мне было очень некомфортно, а от этих извинений стало хуже. Бывают такие истории, когда женщина в возрасте забывает о семье и находит любовное приключение на стороне, хотя я раньше лично не сталкивалась. Но притом она вызывала только жалость, словно бессильное дитя, столкнувшееся с чем-то, неподвластным ее пониманию и контролю. К счастью, бабуля была мудрее меня и находила правильные слова:

– Оступилась – дура. Но не такая уж и дура, раз все поняла! Поедешь сейчас к своей семье и постепенно все наладишь. А мне твои извинения не нужны – я за свою жизнь такого насмотрелась, что у тебя волосы на ногах дыбом встанут! – Женщина сквозь слезы усмехнулась, то есть бабушка прекрасно справлялась со своей задачей случайного психолога: – И пижона этого забудешь. Я еще в молодости поняла, что от таких подальше надо держаться – чем смазливее рожа, тем меньше сердца. Потом поймешь, что ничего особенного в нем нет, это только гормоны. Он же тебе в отцы годится! Через десять лет сморщится – от меня не отличишь, вот тогда тебе даже смешно станет, что на пустом месте голову потеряла.

– В отцы? – удивилась женщина.

Старушка, конечно, оговорилась – парню было не больше двадцати пяти, он годился любовнице скорее в сыновья. И он в самом деле выглядел впечатляюще, на каком-то подсознательном уровне вызывал душевный резонанс. Такой, наверное, любую женщину у любимого мужа уведет, если захочет. Но этот вроде бы даже не особенно хотел, он и прощался с ней словом «скучно»…

В трамвай они