Читать «Свирепая справедливость»

В аэропорту «Виктория» острова Моэ, входящего в состав Сейшельской республики, на самолет Британских авиалиний село только пятнадцать человек.

Две парочки стояли тесной группой, ожидая своей очереди к таможенному досмотру. Молодые, загорелые, они казались совершенно спокойными и довольными своим пребыванием в этом островном раю. Но одна из девушек совершенно подавляла остальных своей физической привлекательностью.

Высокая, длинноногая, с головой на гордой красивой шее. Густые золотистые светлые волосы заплетены и уложены на голове короной, солнце освещает девушку, и кожа ее блестит здоровьем и молодостью.

Двигалась девушка мягкими волнистыми движениями, с грацией большой хищной кошки, голые ноги ее в открытых сандалиях; большие острые груди выступали под тонкой тканью майки, а плотные круглые ягодицы натягивали поблекшие подрубленные джинсы.

На майке, на груди, надпись крупными буквами «Я ПОМЕШАНА НА ЛЮБВИ», а под надписью изображен крупный кокосовый орех.[1]

Девушка ослепительно улыбнулась темнокожему сейшельскому таможеннику, протягивая ему американский паспорт с золотым орлом, но когда повернулась к своему спутнику, бегло заговорила по-немецки. Получила свой паспорт и вместе с остальными прошла в помещение контроля.

Здесь она опять улыбнулась двум сейшельским полицейским, проверявшим наличие оружия, сняла с плеча сумку.

— Хотите проверить? — спросила она, и все рассмеялись. В сумке были два больших кокосовых ореха; крупные, вдвое больше человеческой головы, это самые популярные сувениры островов. У трех спутников девушки в сумках были такие же сувениры, и полицейские не обратили внимания на эти знакомые предметы. Они небрежно провели металлоискателем вдоль сумки, которая составляла большую часть багажа молодых людей. Прибор загудел, и один из парней со смущенным видом достал небольшой фотоаппарат. Снова смех, и полицейский пропустил группу в помещение, откуда уходили к самолету.

Там уже было полно транзитных пассажиров, летевших с Маврикия, а за окном виден был огромный «Боинг 747 Джамбо»,[2] освещенный прожекторами; вокруг него сновали заправщики.

Свободных мест в помещении не было, и четверо встали кружком под одним из больших вращающахся вентиляторов: ночь жаркая, и в душном помещении пахло табаком и горячими потными телами.

Блондинка весело болтала со своими спутниками, смеялась; она на два дюйма выше обоих мужчин и на целую голову — девушки. Эта четверка стала центром внимания сотни пассажиров. Когда молодые люди оказались в этом помещении, манеры их слегка изменились, в них ощущалось какое-то облегчение, словно они одолели серьезное препятствие; в их смехе слышалось почти лихорадочное возбуждение. Они не могли стоять неподвижно, беспрестанно переступали с ноги на ногу, поправляли волосы или одежду.

Хотя они явно представляли тесную группу, связанную отношениями дружбы и обособленную от других, один из пассажиров оставил жену и направился через зал к ним.

— Послушайте, вы говорите по-английски? — спросил он, приближаясь к группе.

Это был полный мужчина лет под пятьдесят, с густыми волосами серо-стальноно цвета, в очках в темной роговой оправе, с уверенными манерами человека, привыкшего к успеху и богатству.

Группа неохотно расступилась, и ответила, будто по праву, высокая блондинка.

— Конечно. Я американка.

— Не шутите? — Мужчина усмехнулся. — Знаете что? — Он смотрел на нее с открытым восхищением. — Просто хотел узнать, что это за штуки. — Он указал на ее сумку с орехами.

— Кокосы, — ответила блондинка.

— О, да. Я о них слышал.

— Их называют «орехи любви», — продолжала девушка, наклоняясь и открывая тяжелую сумку у ног. — Посмотрите почему. — Она показала ему один из плодов.

Двойные полушария, соединившись, очень походили на человеческие ягодицы.

— Задний конец. — Она улыбнулась, и зубы ее были так белы, что казались сделанными из прозрачного фарфора.

— Передний конец, — она повернула орех и показала мужчине точное подобие mons veneris,[3] вплоть до курчавых волос. Было ясно, что девушка чуть флиртует и насмехается. Она изменила позу, слегка продвинув вперед бедра, и мужчина невольно взглянул на ее собственный mons, отчетливо видный под хлопчатобумажной тканью брюк — треугольник, разделенный складкой ткани.

Мужчина чуть покраснел, губы его раскрылись в невольном легком выдохе.

— У мужского дерева тычинка размером с вашу руку. — Глаза девушки распахнулись и по величине и цвету стали похожи на анютины глазки, и в другом конце зала жена этого мужчины встала и направилась к нему, ее предупредил извечный женский инстинкт. Она была гораздо моложе мужа, двигалась тяжело и неуклюже из-за беременности.

— Сейшельцы говорят, что в полнолуние мужское дерево вытягивает из земли корни и идет совокупляться к женскому…

— Длиной и толщиной с руку… — улыбнулась красивая черноволосая миниатюрная девушка рядом с блондикой, — вот это да! — Она тоже теперь дразнила, обе девушки намеренно опустили взгляд к нижней части тела мужчины. Тот поежился, и оба парня, спутники девушек, заулыбались его неловкости.

Жена подошла к мужчине и потянула его за руку. Горло у нее покраснело, на верхней губе выступили капельки пота, как прозрачные волдырьки.

— Гарри, я плохо себя чувствую, — негромко простонала она.

— Мне нужно идти, — с облегчением пробормотал он. Вся его самоуверенность исчезла. Он взял жену за руку и увел ее.

— Узнали его? — спросила брюнетка по-немецки, по-прежнему улыбаясь; говорила она еле слышно.

— Гарольд Мак-Кевитт, — на том же языке и так же негромко ответила блондинка. — Нейрохирург из Форт-Уэрта. Он читал заключительный доклад на последнем заседании съезда в субботу, — продолжала она. — Крупная рыба, очень крупная, — и, как кошка, провела кончиком языка по верхней губе.

Из четырехсот одного пассажира в зале отправления в это утро понедельника триста шестьдесят были хирургами и их женами. Хирурги, включая самых известных в мире медицины, из Европы и Англии, из Соединенныз Штатов и Японии, из Южной Америки и Азии, все они участвовали в работе съезда, который кончился двадцать четыре часа назад на острове Мартиника, в пятистах милях к югу от острова Моэ. На первый рейс после съезда большинство билетов было закуплено заранее.

— Объявляется посадка на самолет Британских авиалиний рейс БА 070 в Найроби и Лондон; транзитных пассажиров просят пройти через главный выход.

— В объявлении звучал резкий креольский акцент, все двинулись к выходу.

— Контроль «Виктории», говорит «Спидберд ноль семь ноль[4]», прошу разрешения на рулежку и старт.

— Ноль семь ноль, вам разрешается старт с взлетной полосы один.

— Прошу записать изменения в полетном плане к Найроби. Наш код для автоматического контроля будет 401. Все пассажирские места заняты.

— Принято, «Спидберд», изменение записано.

Огромный самолет продолжал подъем, в салоне первого класса горели надписи «Пристегнуть ремни» и «Не курить». Блондинка и ее спутник сидели рядом в просторных креслах 1а и 1б, сразу перед переборкой, отделяющей салон первого класса от рубки и кухни. Места, которые занимала молодая пара, были заказаны за несколько месяцев.

Блондинка кивнула спутнику, и тот наклонился вперед, заслоняя ее от пассажиров через проход, а она открыла сумку, достала один кокос и положила его себе на колени.

Кокос был аккуратно распилен по естественной перемычке, молоко