Читать «Жестянка»

Жесть – холоднокатаная отожжённая листовая сталь толщиной 0,10—0,36 мм с нанесёнными защитными покрытиями из олова или специальными покрытиями, например, лаком, цинком, хромом и другими.

Выпускается в листах размерами 512×1000 и 712×1200 мм или в рулонах шириной до 1 м массой до 15 тонн.

Наибольшее распространение в мире имеет жесть, покрытая слоем олова (белая, или лужёная, жесть). По способу нанесения защитного слоя она подразделяется на горячелужёную жесть (со слоем оловянного покрытия толщиной 1,6–2,5 мкм) и жесть, лужёную методом электролитического осаждения (со слоем олова толщиной 0,34-1,56 мкм).

Жесть без защитного покрытия из олова называется нелужёной, или чёрной.

Жесть! – выражение из молодёжного жаргона начала XXI века, выражающее сильную оценочную эмоцию (положительную или отрицательную в зависимости от контекста) по отношению к предмету высказывания.

Баррель (англ. barrel – бочка) – мера объёма сыпучих веществ и жидкостей, равная «бочке». Используется для измерения объёма в экономических расчётах, в биржевой и оптовой торговле.

Для наиболее часто употребляемого в мире понятия барреля (а именно, для нефти) имеется особая мера – американский нефтяной баррель – единица измерения объёма нефти, равная 42 галлонам или 158,988 литрам. Международное обозначение: bbls. На мировом рынке нефти (в отличие от внутрироссийского, где нефть продаётся тоннами) баррель используется в качестве основной единицы измерения, и цена на основные мировые марки нефти устанавливается в долларах за баррель.

Сам не могу понять, почему я до сих пор не выдрал эту хрень с корнями.

Обычный вентиляционный короб. Старый жестяной уродец – не единожды мятый толчками и пинками отвод, приточка или вытяжка. Чёрт его знает, что в этих тесных и запутанных помещениях, набитых до потолка всякой бесполезной рухлядью, располагалось когда-то: маленькая гарнизонная столовка, аккумуляторная или секретная лаборатория по тестированию содержимого химических боеголовок ракет и снарядов. Сборная жестяная конструкция, стандартные модули которой навечно стянуты по контуру проржавевшими болтами.

Единственная очевидная польза от этой старой жестянки – кусок старой полированной доски поверху, с прошлой недели это у меня что-то вроде журнального столика и прикроватной тумбочки одновременно. Мебелью обзавожусь, ёлки-палки… Можно недочитанную книжку положить, поставить на ночь пластиковую бутылку с тёплой водой. В нашей местности, да с моим перебитым носом гортань постоянно сохнет, Когда-то этот короб раз за разом красили паскудным синим цветом, сейчас краска пооблетела, осталась сплошная ржавчина.

И острые углы.

Кирпичная вышка-башня со смотровой площадкой на крыше и помещением, в котором я живу, очень узкая, и поэтому в верхней комнатушке практически нет свободного места. Теснота страшная, спускаемая капсула орбитального корабля какая-то, а не жильё. Пригодно только для космонавтов. Впрочем, все мы космонавты отчасти. Зато своё, один живу. А тут ещё и лестница, да не простая, а винтовая… На смотровую площадку ведёт ещё одна лестница, внешняя, металлическая. На неё можно выбраться и из моего окна, вот только это занятие для гимнастов-экстремалов. Вояки, наверняка, гоняли по ней малоценных духов-новобранцев, а учёные – молодых лаборантов, снимающих показания с приборов.

За последний месяц я уже три раза разбивал правое колено о проклятый жестяной короб, каждый раз громко матерясь и давая страшные клятвы. Знаете, как оно бывает – на пустом месте возникает нелепая вредная привычка, обидно неловкое, неправильное движение, которое не получается выпилить из алгоритма. Вот и рублюсь.

Сегодня вмазался особенно счастливо.

– Рота, подъём! – проорала Ирка Кретова, не успев войти в комнату. Бодрая такая, зараза.

Я, естественно, рванул с тощего матраса, и почти сразу удар, искры из глаз. На этот раз приложился знатно, колено разбил в кровь.

Взвыл, конечно.

– Ну ты, Денис, и придурок! – посочувствовала напарница в своей обычной манере… Согласен, несколько специфическое сочувствие, но оно в полной мере соответствует характеру Ирки. – Господи, когда это железо уберёшь?!

– Не ори, а? – прошипел-попросил я.

– Буду! Дай посмотрю! Колено вытяни, сказала! – потребовала она, подскакивая ближе. – И не скули, не мальчик маленький… Бляха, да у тебя кровь пошла! Сиди тут, сейчас аптечку принесу.

И привычно скользнула по лестнице вниз.

Вот нахрена так людей будить, скажите? По утрам, а также днём и вечером, Ирина всегда резка, порой до бессердечности, нарочито деловита, всем своим видом демонстрируя непреклонность и неприступность. А вот какая она бывает в своей келье тихими ночами, не знаю. Хочется, конечно, думать, что в её девичьей светлице, расположенной здесь же, в башне, но этажом ниже, гораздо более просторной и обихоженной комнатке, нежели мой скворечник, на тумбочку перед сном ставится фотокарточка боевого товарища и напарника. И смотрит она на фото задумчиво так, мечтательно, с тоской неутолённого вожделения… Но это лишь скупые мужские мечтания.

Посмотрел на гордость личного хозяйства – старинные, но исправно работающие ходики с кукушкой, висящие на противоположной стене – шесть тридцать пять на циферблате. Запросто бы ещё пару часиков отхватил. Значит, что-то случилось.

Ирка вернулась через пару минут и тут же принялась безжалостно мазать моё несчастное колено йодом и какой-то вонючей мазью из пухлого тюбика без этикетки. Я с удовольствием терпел, уж больно кайфово посидеть вот так рядышком с аппетитно-мягким женским. Особенно, если стоит с утра, как у молодого. Задница, скажу я вам, у моей Иришки… Слов нет для описания какая у неё задница, ага. Это ж песня самого Эроса, музыка, симфония секса, настоящий символ! Жаль, что сегодня эта живая чудо-музыка изуродована пятнами на куртке из камуфляжа ВСР-98 «Флора», она же «Капуста» или «арбузный» камуфляж. Удачный, надо сказать, но старенький, не подходит он для такой женщины.

Зато сложносочинённые тактические штаны на ней классные – камуфло Multicam, да ещё и с бежевыми пластиковыми наколенниками в стиль. Это у неё что-то вроде «парадки», не часто надевает. Ирина не рассказывает, где нашла и за сколько купила такую редкость. Очень дорогая вещь, но и Кретова – человек не бедный. Скорее всего, штаны попались какому-то счастливчику в приземлившейся бочке, там порой настоящий эксклюзив встречается. А вот курточки из «мультикама» нет, носит «арбузную». Дикое сочетание, конечно. В цивильной одежде Ирка принципиально не ходит, работа такая, характер такой. Профдеформация.

Мацануть её я и не попытался, бесполезняк, сразу левым джебом в нос влепит. Хороший у неё левый джеб, электрический. Только и остаётся, что при случае тихонько посидеть, прижавшись к стене спиной. Помечтать. Ибо не даёт, принципы у моего группера.

– Потому как правильное понимание семейных ценностей у девушки! – так наш Дед сказал, когда я пожалился ему однажды. – Замуж она хочет, да так, чтоб ребёночек был, да строго по любви!

Будто нельзя просто побаловаться.

– Эка! Тут только начни баловаться, гулённое дело нехитрое, – философски ответил мне тогда Дед. – Где мы потом небалованных брать-то будем? И без неё найдёшь, с кем расслабиться. По любви надо.

По